«Когда выйдем в море, главное, не произносить некоторых слов. Например, нельзя говорить «кошка». Можно сказать «зверь за печкой», - Гуннар Нильсен, капитан нашего судна - небольшой рыбачьей шхуны, похоже, серьезно относится к древним приметам. «Хотя, вы все равно не знаете по-норвежски, а русские и английские слова такого значения не имеют», - Гуннар снисходительно улыбается. Сегодня на море тихо, на небе ни облачка, а солнце уже заняло свою «ночную» позицию невысоко над горами. Заката не будет, летом в заполярной Норвегии вместо ночи – вечер, который плавно переходит в утро. «Вы привезли с собой «russe væer» - русскую погоду, как мы ее здесь называем, - говорит Нильсен, щелкая переключателями на пульте в капитанской рубке. – Ветер из России, с юго-востока, всегда прогоняет туман и дождь, и тогда наступает русская погода. Жаль, только редко это бывает». Уже полночь, мы после долгой дороги клюем носом, но вот снасти собраны, глухо затарахтел дизель и шхуна не спеша отваливает от причала. В рубке у капитана весь набор современной электроники: два эхолота, спутниковый навигатор с огромным экраном, даже магнитола. Но тут же, примостившись между жидкокристаллическими экранами, тускло отсвечивает потертым медным корпусом старинный корабельный компас, напоминая о тех временах, когда бесстрашные норвежские рыбаки на маленьких деревянных парусных шхунах промышляли сельдь и треску от Баренцева моря до Гренландии…
С незапамятных времен вся жизнь норвежцев связана с морем. Только благодаря ему можно было выжить в этих фантастически красивых, но неприютных скалах. Короткое лето и отсутствие плодородных земель не позволяли выращивать хлебные злаки, а немногочисленная скотина из-за нехватки корма едва дотягивала до весны. Голодное существование породило варварский обычай: во времена язычества жизнью младенцев распоряжался глава семейства. Новорожденного приносили отцу и он решал, оставить ребенка в живых или нет. В бедных семьях детей чаще всего ждала страшная участь – их относили в лес и оставляли на растерзание диким зверям. Вечная борьба за жизнь породила легендарных викингов. Умелые мореходы, не знающие жалости рыжебородые воины, поначалу совершали опустошительные набеги на соседей, а потом отправились и в южные моря, тревожили франков и даже римлян. Да и простые рыбаки на своих небольших, но крепких и надежных лодках в поисках богатых уловов заплывали все дальше от родных берегов. И если высокие горы, ледники и бурные реки разъединяли норвежцев в собственной стране, то море всегда соединяло – ведь не зря название «Норвегия» звучит в переводе как «Северный путь». По этому пути везли в Англию и Данию на западе, в Россию на востоке оленьи и медвежьи шкуры, меха, птичий пух, сушеную и соленую рыбу, лес, домотканые сукна, корабельные канаты, сделанные из кожи моржей и тюленей, железную руду, соль. А обратно доставляли зерно, муку, вино, ремесленные изделия, оружие и украшения...
Теперь Норвегия одна из самых богатых стран в Европе, в основном, благодаря своим недрам. Нефть и железо – важнейшие статьи экспорта. Но и рыба не на последнем месте. Правда, ловят ее уже не «дедовскими» методами, а некоторые породы, например, атлантического лосося вообще выращивают на морских фермах. Но рыболовные традиции и старые морские законы норвежцы чтут свято. Первый и главный из них – взаимопомощь. В свое время русские моряки в полной мере ощутили готовность норвежцев даже жизнью пожертвовать, чтобы помочь своему брату мореходу. В августовскую ночь 1842 года 74-пушечный российский корабль «Ингерманланд», на борту которого находилось почти 900 человек, наскочил на рифы у берегов Норвегии. Из-за страшного шторма спустить шлюпки и высадить на них людей было невозможно. Ветер и волны уносили тонущее судно в открытое море. Норвежским рыбакам о катастрофе стало известно только через сутки. На нескольких баркасах они немедленно вышли на помощь русским. К «Ингерманланду» норвежцы подошли через 4 дня после крушения, когда отчаявшиеся люди помощи уже не ждали. Завидев баркасы, многие моряки попытались добраться до них вплавь, но сил на это, увы, не было. Рискуя жизнью, норвежские рыбаки, обвязавшись веревками, бросались в ледяную воду и вытаскивали обессилевших людей. Благодаря мужеству и отваге норвежцев было спасено 504 человека.
Сейчас начало лета и еще далеко до сезона осенних штормов, но капитан просит нас надеть спасжилеты – такой порядок. Гуннар рассказывает, как недавно рыбак из России вывалился за борт катера – отправлял эсэмэску жене о том, что «все в порядке» и не удержался в лодке, когда та отходила от пристани. Наконец, на экране эхолота показалась стая рыбы. Гуннар немного сдает назад и все дружно отпускают приманки на своих спиннингах. Блесна весит почти полкило, а ловить рыбу приходится на глубине не меньше 80 метров. Сами норвежцы используют стационарную снасть: здоровенная катушка с толстенной леской прикручена прямо к борту так легче доставать добычу из глубины. «Самая тяжелая рыба – морской черт, смеется Гуннар, когда его тащишь, он открывает пасть и набирает в себя столько воды, что, кажется – на крючке огромный палтус». Впрочем, палтусы тут действительно гигантские: в позапрошлом году поймали экземпляр весом 300 кг... На палубе кипит работа, все либо достают рыбу, либо снимают ее с крючков. Килограммовую сайду Гуннар презрительно выбрасывает за борт – «маленькая». А треска на 4 кг? «Сойдет».
В три часа ночи солнце поднимается уже высоко, пора возвращаться. Капитан обращает наше внимание на внушительные бетонные бункеры на берегу: остатки немецкой береговой артиллерийской батареи времен Первой мировой. Мощные укрепления отлично сохранились, только орудий не хватает. Наверное, сдали в металлолом. Рыбу, по традиции, чистят прямо в море, по дороге домой. Чайки, давно стерегущие этот момент, на лету подхватывают рыбьи головы и потроха. Гуннар мастерски вырезает филе, а его внук Свен заворожено наблюдает за процессом. Мы валимся с ног – это вам не рыбалка с поплавком на Истре. «Кэбин» (так норвежцы называют домики на берегу моря), уже призывно горят на солнце красным суриком и белыми наличниками. Там уставшего рыболова ждет мягкая постель и все радости современной цивилизации: «кабины» оборудованы по последнему слову техники.
У каждого уважающего себя норвежца есть «хютте» (домик) в горах или «кэбин» на море, а иногда и то, и другое. Ну и, конечно, лодка или катер. Но на рыбалку горожане выбираются редко, норвежцы большие домоседы. Другое дело, жители приморской деревни: это и развлечение, и пропитание. Раньше рыбу заготавливали впрок, солили, сушили, из трески делали «люте фиск» (обезвоженную содой, а потом присоленную рыбу). Сейчас с добычей особо не церемонятся – разделывают на филе и замораживают. С лососем поступают по-другому: разрезают тушку пополам, не снимая шкуру, отделяют хребет, засыпают рыбу смесью 1 кг соли и 300 г. сахара. Выдерживают в рассоле три дня, затем промывают и три дня сушат на ветру (если на улице холодно и нет насекомых) или в помещении, обдувая вентилятором. Потом рыбу коптят в закрытом шкафу с ограниченным доступом воздуха (как правило, это отслуживший свой срок холодильник). Специальная смесь очень мелких опилок в небольшой металлической миске тлеет целых 3 дня. Итого: 9 дней и знаменитый норвежский лосось холодного копчения готов. Правда, нужно оговориться, в каждом регионе этот рецепт может чем-то отличаться, где-то другой состав опилок, где-то разница в пропорции соли и сахара, в некоторых местах в рассол добавляют специи… И, конечно, каждая деревня считает, что их лосось самый вкусный.
Вся Норвегия разбита на маленькие области и районы. Это сейчас сквозь горы пробиты тоннели, через фьорды перекинуты мосты, самые труднодоступные районы с городами соединяют прекрасные дороги. А раньше люди из какой-нибудь глухой деревни могли годами не видеть соседей, разделенные с ними высоким хребтом, глубокой пропастью или бурной рекой. По поводу живописности дорог Норвегия спорит со Швейцарией и Италией, но, что касается фьордов, то тут все споры прекращаются сразу. Их величественная красота поражает в любую погоду. И когда лучи полуденного солнца добираются до самого дна полуторакилометровых провалов, а нестерпимая лазурь неба соперничает с глубоким аквамарином морской воды… И когда вершины отвесных стен теряются в тумане, а волны кажутся отлитыми из стали…
Но и среди этой красоты есть красноречивое напоминание о человеческой жестокости. В одном из самых живописных районов Норвегии регионе Штайген, сохранились развалины нацистских концлагерей. Полуразрушенный склад, караульная и остатки наблюдательных вышек заросли кустарником, мхом и брусникой, но мемориальные таблички еще стоят. Местные жители – саамы, во время войны помогали смельчакам, которым удавалось бежать из заключения, переправляя их в нейтральную Швецию. Саамы обучали их способам выживания в лесу и в горах, снабжали самым необходимым. Среди спасшихся было много русских. И сейчас потомки тех саамов проведут вас тайными тропами, покажут, как ловить рыбу в горных речках, добывать огонь, устроить ночевку в лесу.
Недалеко от саамской деревни находится местечко Хамсунд, родина нобелевского лауреата Кнута Гамсуна, самого известного норвежского писателя. Знаменито оно еще и тем, что здесь есть «река», которая несколько раз за день меняет направление своего течения. На самом деле это узкий порожистый пролив между двумя фьордами и во время прилива вода устремляется в одну сторону, а в отлив – обратно. На берегу деревенька Хаммарой, известная далеко за пределами района: сюда приезжают рыбачить не только шведы и немцы, но даже латыши и эстонцы. Экономные прибалты добираются на своем транспорте (многие с прицепом-кемпингом или своей лодкой) и увозят на родину в специальных изотермических контейнерах десятки килограммов замороженного филе трески, сайды, палтуса и пикши. Для обработки рыбы во всех рыболовных кемпингах есть приспособленные места, а в домиках большие морозильники.
Не отстают от эстонцев и немцы. В нескольких сотнях километров от Хамароя в поселке Веннезунд, мы встретили дружную компанию пожилых баварцев, приехавших сюда «на заготовки». Ульрих «капитан команды», крепко сбитый мужчина небольшого роста, ловил в этих местах уже 30 лет и знал все «банки» и ямы. Он не только великолепно управлялся с арендованной хозяйской шхуной, прекрасно «читал» показания эхолота, различая по смазанным теням на экране даже породу рыбы, но и мастерски владел филейным ножом. Позже выяснилось, что у себя на родине Ульрих держит небольшой ресторанчик, где угощает посетителей блюдами из собственноручно пойманной трески или палтуса. Затарившись пивом «старики-разбойники» отправлялись на промысел и никогда не возвращались без солидного улова.
Цивилизация давно пришла в самые глухие уголки Норвегии, но почти не коснулась семейного уклада. В деревнях сильны семейные общины и если сын или дочка не уезжают в город, они продолжают жить в большом семейном доме и помогают отцу с матерью в бизнесе. По-прежнему, норвежцы собираются за одним столом и готовят угощение только по праздникам, в остальное время – каждый перекусывает, когда захочет. Причем, меню особо не меняется: и на завтрак, и на обед, и на ужин – хлеб, сыр, соленая или копченая рыба, икра морских рыб в тюбиках, колбаса, яйца, масло, конфитюр из морошки или брусники… Забавно, что таким положением вещей больше всего возмущалась жена сына владельца рыболовного кемпинга в Веннезунде. Она оказалась… таджичкой из Душанбе. «Я привыкла, что на обед готовят первое и второе, вся семья собирается вместе… И вообще, тут такая деревня, ни театров, ни выставок… Даже кино нет», негодовала девушка. Что правда, то правда, никаких городских развлечений в норвежской глубинке вы не найдете. Но в этом и состоит ее главная прелесть: можно без помех насладится кристально чистым воздухом, морем, горами и древним, как мир человеческим занятием – рыбалкой.