Дух понимания

Елабуга – это утопающий в зелени город на правом берегу Камы, с панорамой церквей, со старинными купеческими особняками, с массой достопримечательностей и памятных мест. Но я приехал сюда исключительно к Марине Цветаевой.

Здесь она провела последние дни жизни. Загадочна её смерть. Покровом тайны окутано её посмертное пристанище. На Петропавловском кладбище установлена гранитная плита с именем, датой рождения и смерти замечательной поэтессы русского «Серебряного века» – это одна из трёх вероятных её могил. Доподлинно не известно, где на самом деле покоится её прах. Да и так ли это важно, если Марина Цветаева благодаря своим пронзительным стихам принадлежит вечности?

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

В Елабуге нас, туристов – экологов, угостили чак-чаком. Это национальное татарское кушанье из сдобного теста в виде палочек (или хвороста), пропитанных мёдом, запомнилось изумительным вкусом сладости. Тем паче было сладко, когда, угощая нас, симпатичная татарочка сказала, что чак-чак в Татарстане преподносят самым дорогим гостям. Это равнозначно тому, как в России дорогих гостей встречают хлебом-солью.

Мы уважили хозяев, каждый отломив от выложенного горкой на блюде чак-чака по увесистому куску. А потом чинно-благородно расселись по местам в автобусе и поехали с обзорной экскурсией по городу.

Безусловно, отдали дань памяти замечательному русскому художнику-пейзажисту Ивану Шишкину (в Елабуге есть дом-музей живописца и установлен ему памятник). Восхитились подвигами кавалериста – девицы Надежды Дуровой. Выдавая себя за безусого юношу, она воевала наравне с бравыми гусарами с пришедшими незваными в Россию в 1812 году наполеоновскими месье. Это она стала прототипом главной героини нестареющего фильма режиссёра Эльдара Рязанова «Гусарская баллада». Здорово сыграла девицу-гусара актриса Лариса Голубкина. В гусарском облачении на лихом коне предстаёт изваянная в бронзе Надежда Дурова взору гостей города.

Родом из Елабуги полководец Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза Леонид Говоров. Но, познавая монументальную историю и архитектуру Елабуги, душой я рвался к деревянному домику на Малой Покровской улице, где всё напоминает о Марине Цветаевой.

Может быть, я кого-то ненароком обижу моим суждением, но, я считаю, она была последней поэтессой русского «Серебряного века». Достаточно назвать громкие имена поэтов, вровень с которыми она стояла, со многими из которых была лично знакома – Андрей Белый, Константин Бальмонт, Осип Мандельштам, Валерий Брюсов, Александр Блок, Николай Гумилёв, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Борис Пастернак, Анна Ахматова …

Октябрь 1917 года разорвал их судьбы надвое – до и после. Для одних после была эмиграция и почти полное забвение на Родине, для других, оставшихся на Родине, терновый венок мучеников или участь изгоев. Блоку не позволили уехать заграницу на лечение, чем до времени свели в могилу. Гумилёва расстреляли, Мандельштама уморили голодом и каторжной работой на Колыме. Есенин и Маяковский покончили с собой при странных обстоятельствах. Анну Ахматову в 1946 году по наущению ЦК ВКП (б) подвергли оголтелой травле в прессе и литературных кругах. Борису Пастернаку коммунистическое руководство не простило «Доктора Живаго».

Марина Цветаева пережила нищету и отчуждённость в эмиграции. Вслед за мужем и дочерью после семнадцатилетнего отсутствия она вернулась в 1939 году в Советскую Россию, где, увы, тоже ощутила себя ненужной и одинокой. Это ощущение ненужности и одиночества стало для нее невыносимым на исходе первого военного лета.

В эмиграции Марина Цветаева написала: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины, в одной из тех могил с серебряным голубем, где растёт самая красная и крупная в наших местах земляника. Но, если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из холмов поставили с тарусской каменоломни камень: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева».

Марина Ивановна упокоилась далеко от столь любимой ею Тарусы на Оке в неведомой ей Елабуге на Каме. Туда она была заброшена в августе 41-го вихрем событий, вызванных страшной войной. Для неё, измученной неизвестностью относительно судьбы мужа Сергея Эфрона и дочери Ариадны (они были арестованы двумя годами раньше), вырванной во время эвакуации из Москвы из привычного круга коллег – литераторов, житейские трудности, которые были по плечу окружавшим поэтессу простым советским людям, оказались психологически непосильной ношей. В воскресенье 31 августа 1941 года Марина Цветаева, оставшись одна в доме, покончила с собой.

Она оставила посмертную записку сыну Георгию, которого, любя, называла Муром:

«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».

Одноэтажный дом на тихой, больше деревенской, чем городской улочке в окружении точно таких же больше деревенских, чем городских домиков сейчас официально называют Домом памяти Поэта. Его выделяет мемориальная табличка с текстом на русском и татарском языках: «В этом доме с 21 по 31 августа 1941 г. жила русский поэт Марина Цветаева». Но в народе до сих пор сохранилось его прежнее название, созвучное с фамилией хозяев – Дом Бродельщиковых.

«А ей сердешной, то ли комнатушка наша глянулась, то ли устала очень. Говорит: «Никуда я больше не пойду, здесь останусь» С нею сын был, лет шестнадцати. Георгием звали. Она-то его Муром называла. Ростом — то он высокий был, не дотянешься. И она-то сама не маленькая, сутулая такая, в берете, волосы коротко подстриженные, наполовину седые...» – такой запомнила Марину Цветаеву хозяйка дома № 20 по улице Жданова (ныне улица Малая Покровская) Анастасия Бродельщикова. Она-то и обнаружила Цветаеву в тот августовский день висящей в сенях на тонком крепком шнурке невысоко над полом на гвозде, вбитом вбок в поперечную потолочную балку.

На прежней мемориальной табличке, которую заменили в 2005 году, когда дом Бродельщиковых стал Домом – музеем памяти поэта Марины Цветаевой, был другой, я бы сказал, более душевный текст: «В этом доме с 19-20 по 31 августа 1941 года провела последние дни жизни русская поэтесса Цветаева Марина Ивановна».

Бог весть, где два дня скиталась Марина Цветаева с сыном-подростком в незнакомом городе, где она никого не знала. Пароход с эвакуированными из Москвы писателями, поэтами и литературоведами следовал до Чистополя, а Марина сошла на следующей пристани – в Елабуге. Почему она отправилась дальше – остаётся только гадать. Факт остаётся фактом: в Елабуге Марина Цветаева оказалась в полном одиночестве, без работы, без привычного окружения литераторов. Не просто так, не с бухты-барахты 24 августа Марина Ивановна уехала на пароходе в Чистополь хлопотать о переезде, надеясь также получить какую-нибудь работу.

26 августа 1941 года датирована её полная отчаяния записка: «В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда». Проникнуты отчаянием стихи, которые Марина Цветаева, поэтесса и переводчица с нескольких иностранных языков, 26 августа в Чистополе читала вслух Лидии Корнеевне Чуковской:

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично – на каком
Непонимаемой быть встречным!

Видимо, в Совете Литфонда она не нашла понимания.

28 августа Марина Цветаева вернулась в Елабугу. 29 августа её сын Георгий записал в дневнике, что работы для матери нет, кроме места переводчицы с немецкого языка в НКВД. Эта запись потом породила толки о том, что Цветаеву пытались завербовать «органы».

31 августа наступила трагическая развязка...

Первый раз я видел дом Бродельщиковых в августе 2003 года. Я был в Елабуге проездом. Поэтому всё получилось на бегу, мимолётно. Но этот дом на Малой Покровской улице мне понравился. Он был обшит тёсом, покрашен голубой краской. На окнах были наличники, где синий цвет удачно сочетался с белым. Рядом с домом была разбита клумба. Запомнились белые хризантемы на клумбе. Чувствовалось, что рачительные хозяева заботились о своём доме. Но внутри мне побывать не довелось. Ведь дом тогда был частным жилищем.

Наверное, хозяевам было не в радость и даже обременительным пристальное внимание многочисленных поклонников таланта Марины Цветаевой и экскурсантов, для которых местные музейщики проложили сюда туристический маршрут. Дни памяти поэтессы Марины Цветаевой стали проводиться в Елабуге ежегодно с 1991 года, а 31 августа 2002 года был торжественно открыт памятник Поэту и Человеку – первый памятник М.И. Цветаевой в России. Мемориал представляет собой колонну-постамент, на котором установлен бюст Марины Цветаевой, в полукруге из четырех колонн. Четыре мраморные ступени, круглая площадка, постамент и бюст – тёмного цвета, колонны ротонды и её полукруглый верх – белого цвета.

Домом памяти Поэта дом Бродельщиковых стал в 2005 году. Он был выкуплен местными властями у хозяев. Дом отреставрировали, вернув ему былой облик бревенчатой избы, в которой поэтесса в течение десяти дней снимала комнатушку. Отреставрированный Дом памяти Поэта вошел в Цветаевский мемориальный комплекс, который включает в себя литературный музей Марины Цветаевой, памятник поэтессе, библиотеку «Серебряного века» и кафе «Серебряный век».

На сей раз, вновь оказавшись в Елабуге, я мог не торопиться. В комнате, где ночевали Марина с сыном Георгием, очень скромная обстановка: кровать, кушетка, на которой её берет, тумбочка, где лежат спутники её жизни – маленькая записная книжка и карандаш (с ними она не расставалась до самой смерти).

Похоронили Марину Цветаеву 2 сентября 1941 года на Петропавловском кладбище на средства горисполкома. Денег хватило лишь на гроб, на надгробную доску с фамилией усопшей денег не хватило. А так как надгробия не было, то могила со временем затерялась среди прочих захоронений. Когда Анастасия Цветаева в 1960 году приехала в Елабугу, чтобы разыскать могилу сестры, ей показали три вероятных места, где она могла быть.

На той стороне кладбища, где, скорее всего, находится затерявшаяся могила Марины, Анастасия Цветаева установила крест, а в 1970 году её стараниями было сооружено гранитное надгробие. Сама Анастасия Ивановна до самой смерти в 1993 году не сомневалась, что место выбрано верно.

Точное место захоронения матери знал Георгий. После её смерти его отправили в Ташкент в детский дом, а по достижению совершеннолетия призвали в армию. Георгий Цветаев погиб в июле 1944 года в первом же бою в Белоруссии. Ему было 19 лет.

Сергей Эфрон не намного пережил супругу: его, бывшего белогвардейского офицера, работавшего в эмиграции на советскую разведку, расстреляли в октябре 1941 года. Её дочь Ариадну выпустили из сталинских лагерей лишь в 1955 году: там она провела пятнадцать лет. Анастасию Цветаеву арестовали в 1937 году и освободили после смерти Сталина. В 1959 году она получает реабилитацию и право проживать в Москве. С этого времени она всецело посвящает себя делу восстановления доброй памяти о Марине Цветаевой – своей старшей сестре и удивительной поэтессе «Серебряного века».

Русская Православная Церковь отпустила Марине Цветаевой страшный грех самоубийства. В 2002 году в связи со 110-й годовщиной со дня её рождения по решению Священного синода самоубийство ей было прощено. Рассмотрев все обстоятельства, связанные со смертью поэтессы, Синод счёл её жертвой тоталитарного режима. Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II дал своё разрешение и благословление на её заочное отпевание.

Малая Покровская улица в Елабуге, на которой стоит Дом памяти поэта, ведет к Покровскому собору. В этом храме отпели Марину Цветаеву, а на Петропавловском кладбище, на условной могиле, отслужили церковную службу. С тех пор она имеет статус официальной могилы.

Я посетил Цветаевский мемориал за четыре недели до проведения в Елабуге традиционного Дня памяти поэтессы. И это даже хорошо, что вышло так. Я мог побыть с ней тет-а-тет, мог спокойно возложить цветы к подножью её памятника. Красивый всё-таки у неё памятник! Удивительно символичное (прямо как в нашей жизни) сочетание белого и чёрного. Скульптор изобразил Марину Цветаеву как бы в порыве: непокорные кудри, одухотворенное лицо, взгляд, устремленный в бесконечность. По отношению к ней мне показались подходящими стихи ярославского поэта Евгения Чеканова:

В этой женщине тайны нет…
Но порою в лице прекрасном
Проступает нездешний свет,
Силам разума неподвластный.
И тогда как на Божий лик
Я смотрю на лицо земное,
Забывая на долгий миг,
Кто я, где я и что со мною.

Александр Сысоев, Рыбинск. Ярославская область