— Вы откуда? – спросил меня пожилой неаполитанец, ехавший рядом в поезде Рим-Неаполь. Узнав, что я из России, обрадовался. – Нам в университете преподавала математику дочь Бакунина. Мы ее немного побаивались, все-таки отец был анархистом. Да и предмет сложный. Но с тех пор мне нравятся русские.
Оставшееся до Неаполя время пролетело незаметно. Дядечка оказался интересным собеседником и галантным синьором: не только рассказал обо всем, что меня волновало, обсудил политику США, нравы Италии, лидеров России и туристов Англии, но и довел до стоянки такси, проследив, чтобы я не потерялась в незнакомом месте.
Жизнь в Кампании победнее, чем на севере Италии. Беднее и труднее. И поскольку Неаполь живет не ради туристов, здесь порой видны неприглядные стороны, которые обычно скрыты от приезжих в «городах искусств» и на богатых курортах. Я как-то отчетливо поняла это в электричке «чиркумвезувьяно», когда ехала до Помпей. Шумела группа иностранцев, экипированных по последнему слову техники и туристической моды. Рядом на лавке жевала чипсы больная, уродливая девочка, без особого любопытства взирая на туристов. Ее уставшая мама что-то напряженно подсчитывала. Возвращались к себе в пригород трудяги, черные от солнца. Продвинутые молодые люди слушали музыку и рассматривали модные журналы. Жизнь как она есть, без аттракционов для туристов.
В этом «страшном» южном городе люди всегда готовы помочь. Наверно, обычай творить социальное добро передается у неаполитанцев из поколения в поколение. В средние века это нашло отражение в консерваториях. Да-да, консерватории (первые, конечно же, открылись в Неаполе) были ничем иным, как приютами для сирот, где обездоленных детей кормили и «сохраняли» («консервировали»). А чтобы придать им уверенности в жизни, обучали ремеслам, в том числе и музыке, потому что церквям в большом количестве требовались хористы. Постепенно музыка становилась основным предметом, и со временем консерватория окончательно превратилась в то место, где воспитывают композиторов и музыкантов. Еще в Неаполе существовала недельная пицца: бедняки раз в неделю имели право поесть пиццу, которую посетители тратторий оплачивали лишней монеткой. Эта «пицца для нищих» в наше время превратилась в «подвешенный кофе». Лишь в Неаполе есть обычай, когда посетители кафе и баров, заказывая кофе для себя, оплачивают несколько порций напитка для тех, кто не может себе его позволить. Выпьет клерк или студент свой эспрессо, скажет: «Подвешиваю два». Бармен нацарапает мелком на доске пару черточек. А в конце дня какой-нибудь бедняк заглянет в кафе и спросит: «Подвешенный есть?» . Вот такое обычное повседневное милосердие.
Готовность неаполитанцев прийти на выручку мы не раз испытали на себе. Стоило просто остановиться на улице и с задумчивым видом раскрыть карту, обязательно подскакивал местный житель и начинал объяснять: «Вам в Санта Кьяру? Это недалеко – до конца улицы, потом направо, потом выходите на площадь. Там церковь Джезу Нуово, импортиссима для нашего города! Загляните обязательно! А в Дуомо уже были? Ах, не были?! Так слушайте!..».
А сколько здесь узнаваемых мест и персонажей! Узнаваемых и оттого близких. Вот у Королевского дворца клодтовские кони, близнецы тех, что с Аничкова моста Санкт-Петербурга. Гость Николая I, король Обеих Сицилий Фердинанд II, увидев сих божественных коней, пожелал иметь их у себя в Неаполе. И кони Клодта были поставлены у входа во дворцовый сад. А Галерея Умберто I? Вылитый ГУМ, ну, и миланская Галерея Виктора Эмануила тоже. Недаром они были построены почти одновременно и символизируют объединение Италии. А вот Замок Яйца, Кастель дель Ово. Поэт Вергилий, который слыл еще и магом, по преданию заключил судьбу Неаполя в яйцо, яйцо поместили в амфору, амфору – в решетку, а вокруг соорудили замок. Сказку про Кащея не напоминает? Будет Неаполь стоять, пока чудесное яйцо мага не разбито. А тот владелец кондитерской, в которой мы ели пирожные, кого-то он напоминает... Марчелло Мастрояни в “Браке по-итальянски”, вот кого! А наш ужин в ресторанчике Испанских кварталов – просто иллюстрация к мультику «Ограбление по...». В тот вечер одна неаполитанская семья (из тех, что живут по соседству) всем составом, и старенькие и маленькие, человек 15, отмечали чей-то день рождения. Праздновали все, кто оказался в ресторане. Сидящие за соседними столиками подавали реплики, поднимали рюмки с тостами (может быть, в этом районе все знают друг друга?). Браток-официант бил посуду и кидал ложки-вилки на пол, чтобы эти тосты звучали убедительно. С нами чокались и рекомендовали, что поесть. "Вы из Москвы? Так, вы берете это, это и вот это!". Уходя, мы прощались со всеми как с родными. На следующий день сердобольный таксист, которому мы обмолвились об ужине, посоветовал в это место больше не соваться: «Не очень хороший район, полукриминальный».
Наверно в силу того, что неаполитанцы живут в прямом смысле на вулкане (memento more!), они радуются тому, что есть, и наслаждаются малостью. Они верят в чудеса, и чудеса здесь случаются. Святой Януарий на протяжении столетий каждый год являет «чудо крови». При его казни одна из женщин собрала немного крови в сосуд. Трижды в год сухое вещество, запаянное в сосуде, превращается в красную жидкость, анализы которой потверждают, что это кровь человека. Святой 20 века врач Джузеппе Москати при жизни помогал больным, и после смерти продолжает вылечивать тех, кто верит в исцеление. В церкви Джезу Нуово стены капеллы, где хранятся его мощи, увешаны доказательствами чуда: сотни изображений рук, ног, ушей, желудков, отлитых из серебра, вместе с благодарственными записками свидетельствуют об исцелении.
На протяжении истории город постоянно переходил из рук в руки: он был под властью Византии, норманнов, Карла Анжуйского, Габсбургов, Бурбонов, Бонапартов, Савойской династии. Приходящие правители почему-то не уничтожали то, что было создано предшественниками, и теперь Неаполь предстает эдаким пирогом, где намешаны разные стили и национальные культуры. Здесь мирно соседствуют гигантские шахматные фигуры Анжуйского замка, клуатр из майолики монастыря Санта Кьяра и стеклянный бизнес центр Кензо Танги (только не того Кензо, который наряды и духи сочиняет, а архитектора, который города после землетрясений восстанавливал). Кажется, что неаполитанцы любят, чтобы всего было побольше. Если ходить на исповедь, то всей школой. Если магазин свадебных платьев открывать, то пусть вся улица в них будет. Вокруг университета только книжные магазины, в переулке у консерватории – только нотные и салоны музыкальных инструментов. Чтобы по всему городу не искать, приехал на тематическую улицу – и выбирай.
Здесь много сокровищ – на земле, под землей и даже под водой. Национальный археологический музей, в котором собраны находки из Помпей и Геркуланума. Ходишь по залам, вспоминаешь: вот знакомый по учебнику истории древнего мира портрет художника, картина из мозаики, статуя фавна... И удивляешься тому, какие красивые вещи создавали много веков назад. Музей Каподимонте, в котором подобрана изысканная коллекция классической и современной живописи. Любителей катакомб здесь ожидают километры подземелий Сан-Дженнаро, Сан-Северо и Сан-Гаудзино. А в заливе Поццуоли проводят экскурсии на лодке с прозрачным дном над затонувшими виллами римской эпохи: под водой видны статуи, мозаики, части зданий, дороги, термы.
А еще здесь есть целая гора милосердия, которая вовсе и не гора. И английский суп, который на поверку оказывается тортом. И пьяная ромовая баба, вкуснейшая пицца, крепчайший кофе, нежнейшая моцарелла и лимоны размером с гирю.
Неаполь не страшный. Главное, надо понимать, что он живет своей жизнью; что неаполитанцы одновременно наивны, как дети, и не так просты, как кажутся. Что здесь надо наслаждаться жизнью и не выпускать кошелек из виду. Быть готовым к собачьим визиткам на тротуарах, бешеным скутерам, перекопанным улицам и забастовкам работников транспорта. И тогда ничто не сможет испортить ваши с ним отношения. Да хранит его Святой Януарий!
