Здесь затаился и в самом деле странный артефакт — не менее загадочный, нежели каменные истуканы с острова Пасхи.

Начать с того, что никаких документальных свидетельств — ни о появлении головы в Сергиевке (загородном имении родственников русского царя герцогов Лейхтенбергских) ни о ее существовании — вплоть до наших дней — нет! Существуют только многочисленные — и весьма примечательные апокрифы. Самая распространенная версия — голова была высечена из гранитного валуна в 1800 году по проекту Ф. Броуэра, придворного архитектора, в то время ведавшего всеми строительными делами в Петергофе и окрестностях. Поводом якобы послужил личный приказ императора Павла Петровича. Что именно должна была символизировать скульптура — непонятно, но, судя по харАктерности черт, она подразумевала некую конкретность изображения.

Далее. Скошенный лоб (обусловленный изначальной формой валуна) и круглое отверстие на спинке носа явно предполагали наличие навершия — медного или бронзового шлема, который бы мог крепиться к носу. Правда, никаких реальных упоминаний о шлеме нет.…И быть бы сей голове никому неизвестный усадебным артефактом, если б в 1816 году местность эту не посетили Пушкин с приятелем, младшим Раевским. «Наше все» был тогда юношей с пылким воображением и страстью к проказам. Он и в Сергиевке-то оказался случайно — сбежал из Петергофа, куда был прислан в качестве члена дипломатического эскорта (тогдашний царь, Александр I принимал там своего австрийского коллегу).

Спустя несколько лет голова из Сергиевки буквально ожила в поэме Пушкина «Руслан и Людмила» ‑ в качестве той самой знаменитой «дующей головы», под которой лежит меч-кладенец, способный обезбородить Черномора и тем самым лишить его силы! (Попутно замечу, что дивное описание садов этого самого злодея‑Черномора в точности соответствует описанию знаменитого Петергофского парка, с золотом статуй и множеством фонтанов и каскадов).
...Потом о голове вроде бы забывают, но в дневниковых (точнее, путевых) записках мистера Доджсона, англичанина, посетив его в середине XIX века СПб и окрестности, есть замечание о «взбирании» на некий валун в форме головы, сильно потрясший воображение британца. Который, по возвращении на родину, напишет несколько поразительный и уникальных в своем роде книг — под псевдонимом Люис Кэрролл.
Дальше — снова забвение, несмотря на которое голова по-прежнему продолжает существовать посреди старого парка, а из уст ее, уже скрывшихся в земле, по-прежнему бьет родник.
© Елена Никитина