Фестиваль авторской песни «Золотой Сетуан», проходящий уже 15-й раз подряд в отдалённых краях нашей Родины, оказался необычайно интересным и удачным фестивалем. Я опасался обратного – всё же такой далёкий край, кто туда поедет – в эту Советскую Гавань? Но так как мы жили в 2009 году с друзьями в "Доме АВП" во Владивостоке, — проехать ещё 1500 км было относительно недалеко. Тем более что можно было совместить "Золотой Сетуан" с посещением Сахалина! Собрался, поехал.
На поезд Владивосток—Сов.Гавань билетов накануне не было. Хорошо, я взял заранее. Почему билеты раскуплены? Неужто все едут на «Сетуан»? Оказалось иное. В поезд в Уссурийске сели десятки похожих людей, северных корейцев. Мужички неопределённого возраста, лет от 30 до 40. Все они были одеты аккуратно, и просто. У каждого был на пиджаке красный значок с портретом вождя Ким Ир Сена. У одних круглый значок, у других более крутой, прямоугольный, флагообразный. У каждого был тюк или сумка, а у некоторых – большая картонная коробка, тяжёлая, непонятно с чем. И у каждого при себе пластиковая бутылка-торпеда для воды, многократно использованнная. Корейцы держались вместе, у группы был свой «старшой», был и переводчик. Как я уже знал заранее, северокорейцы выполняют на Дальнем Востоке самые тяжёлые работы, лесоповал, ремонт, строительство, делают всё аккуратно, дёшево, и почти все заработанные деньги отдают государству.
Ехали они все до Хабаровска, завалив всё свободное пространство коробами, мешками и сумками. Что же в них? Настало время обеда, и все они, как по команде, распаковав пару коробов, начали заваривать бич-пакеты. Оказалось, у них при себе запасы еды, растворимой лапши, на весь срок работы в России. Затарились они, видимо, в Уссурийске, где делали пересадку с хасанского поезда на наш, совгаванский.
Когда пришло время спать, — те северокорейцы, кто сумел отхватить полку (а может, это более заслуженные?), аккуратно сняли пиджаки и ботинки, и пиджаки свернули под голову, но так, чтобы портрет вождя на значке смотрел в проход, а не в стенку. Утром все организованно собрали коробки с едой и вышли в Хабаровске.
В Хабаровске в поезд сели другие люди, и ехали до Комсомольска-на-Амуре, но людей с гитарами опять среди них не было видно. В Комсомольске поезд стоял полтора часа, мне успелось погулять, затариться продуктами, подтянуться на турнике и обгулять окрестности вокзала. Опять же не было видно фестивальных людей. Поезд потащился по однопутной глухой дороге на СовГавань, поднялся на перевалы. Сейчас население поезда составили люди, едущие на Сахалин: киргизы, таджики, узбеки, а также просто люди, едущие на Сахалин, с детьми и вещами.
В вагоне со мной познакомился ребёнок девяти лет. Пожаловался, что в школе ему не даются примеры. Попросил помочь. Оказалось, что ребёнок не знает вообще никаких цифр больше пяти. Как он умудрился доучиться до третьего класса, неведомо. Оказалось, и букв не знает. Провели часа два, изучая разные цифры, исписали много бумаги, и вроде бы числа до двадцати выучили. Буквы – ребёнок оказался малолетним картёжником, с мамой играет в карты – я записал ему буквы на обороте игральных карт, пускай учит.
Настало утро 18 сентября – поезд, тащившийся 40 часов, наконец прибыл на станцию Ванино. Вокзал Ванино уникален двумя свойствами. Во-первых, он совмещён с морским вокзалом; на нём же тусуются люди, ждущие нерегулярного парома на Сахалин. Во-вторых, перед большущим вокзалом проходит всего один ж.д.путь! Так что это, вообще говоря, не станция, и не разъезд даже, а остановочный пункт Ванино!
Вдоль поезда уже ходили встречающие, с плакатиком «Золотой Сетуан», искали гостей фестиваля и отводили их в автобус. Всё же наскребли человек двенадцать, по разным вагонам, с гитарами и рюкзаками. Некоторые уже со мной встречались прежде. Потом, собрав нас, подъехали ещё в другое место и забрали там других людей. И поехали на фестиваль.
