На самом деле Петра нам очень понравилась; не понравились нам только туземцы, отравляющие существование. То они продают бусы в полной уверенности, что если ты не купил такие же точно в трех десятках палаток ранее, то непременно развяжешь мошну сейчас (ну хоть бы сделали что-нибудь оригинальное!), то раскручивают людей на верховую поездку, причём ободранные, в лысинах животные откровенно вызывают жалость. За расписанную сетевыми ресурсами "исключительно сложную" и "исключительную долгую" дорогу до спрятанного в горах "Monastery" владельцы движимого имущества желают от пяти до семи динар, и даже находятся туристы, соглашающиеся ехать. Реально подъём, начинающийся возле ресторана, продолжался не более тридцати минут, и это с учётом остановок на фотографирование, любование окрестностями и т.д.
Сам монастырь, на удивления, не показался чем-то выдающимся, являясь, на мой личный взгляд, скромным подобием "казначейства". Предполагавшийся восторг мы, впрочем, с избытком получили неподалеку, взобравшись на отмеченные сувенирными павильончиками смотровые площадки. Вот оттуда открывался потрясающий вид на окрестности, так что дух захватывало и от ветра, и от удовольствия. Интересно, что на краю скал нас снова накрыло израильской мобильной связью. Причем у брата взялся "Cellcom", а у меня "Orange", хотя мы стояли в полуметре друг от друга.
Чтобы скоротать обратный путь, я принялся считать лагеря попрошаек на дороге к монастырю, и насчитал таковых 16,5 штук: два навеса были недалеко друг от друга, и я так и не решил, считать ли их по отдельности или оптом. Итак, зная потребную цифру и ведя отсчёт, карабкающийся на гору может установить, сколько ему ещё осталось взбираться. Кстати, возле одного из навесов мы лишний раз убедились, какие арабы прекрасные торговцы: они сначала называют цену "ван динар", но когда вы что-нибудь выберете, то именно эта вещь, оказывается, стоит "сри динар". Соседняя с ней тоже "сри динар", а то и "файф динар"; те, что "ван динар", никак не попадаются: "Вэлком ту Джордан!"
Постепенно надвигался вечер. Петра в лучах заката красиво меняла цвета с розового на сиреневый. Остатки изнасилованной арабами армии туристов беспорядочно отступали. На них беспорядочно набрасывались каретчики, но уже так, для проформы, без прежнего рвения. А Петра... Петра оказывалась прекрасна всякий раз, как топот копыт исчезал за поворотом, и скальный проход оставался в нашем распоряжении. Тишина обволакивала нас, камни по мере смены освещения изменяли цвет, и окружающий мир казался сотканным из сказок.