Приближается всеми любимое, но почему то очень короткое сибирское лето. В оттаявших гаражах братья – Бейкеры, ласково протерев своих коней, щедро делятся своими мечтами о будущем мотосезоне и воспоминаниями о «своих летних подвигах».
А есть ли что вспомнить, кроме разбитых коленок ,стрелки спидометра «за сотню» и конфликтов с ГАИшниками ?
Самые яркие впечатление для нас троих в прошлом мотосезоне выпали на конец августа. Семнадцать дней длилась ставшая традиционной мото экспедиция, иронично названая ещё в 1996 – году «Енисейской кругосветкой». Кругосветка – значит по кругу, а енисейской не только потому, что Енисейск – центр вселенной, а ещё и из–за того, что покинув его 13августа, и двигаясь только вперед, 29 августа мы вернулись в наш любимый город с другой стороны.
На спидометрах 1380км., больше чем было запланировано. Мысленно подводим, итог – получилось!
Деревнями до Ачинска через Пировский, Бирилюсский, Большеулуйский районы. Потом на Красноярск и по асфальту домой. Но это лишь маршрут, названия населённых пунктов на карте, а вот за ними и скрываются настоящие впечатления: ЛЮДИ, ИСТОРИИ ПОХОЖИЕ НА СКАЗКУ, И ВОСПОМИНАНИЯ О КРОВАВЫХ СОБЫТИЯХ ВРЕМЁН ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ, ЗАВОРАЖИВАЮЩИЕ ПЕЙЗАЖИ И ТЯЖЁЛЫЙ ДЕРЕВЕНСКИЙ БЫТ. СОВРЕМЕННЫЙ МЕГАПОЛЮС С АВТОМОБИЛЬНЫМИ ПРОБКАМИ И МЕДВЕДЬ НА ТАЁЖНОЙ ТРОПЕ.
В период подготовки техники и снаряжения, вечерами, разложив атласы и карты, листая фотоальбом, ощущая присутствие духа странствий. Это он обостряет впечатление путешественника. Будь то обычный холод или почему-то вкусный обед в придорожной харчевне с симпатичной официанткой. Это он всю зиму напоминает о запахе костра и подсказывает в твоих снах – что же там за поворотом.
13 августа. Погода не очень хороша… Суета… обстоятельства вынуждают отложить выезд на «после обеда». Поездка еще одного экипажа сорвалась. Заправка, тупые дорожные знаки. Нервный автомобилист, двумя руками вцепившийся в баранку и что-то произносящий в нашу сторону, тоже не добавил хорошего настроения. Но главное – МЫ ЕДЕМ!
Вся поклажа: продукты и посуда, палатки и спальники, одежда и обувь, были упакованы в «Урал» лишь фото и видео аппаратура была «на себе», и не только в целях безопасности ее здоровья. Просто в коляске еще была канистра бензина, два топора, двуручная пила, лопата, кое-что из запчастей, все необходимые инструменты, ручная лебедка и еще множество мелочей, которые могли пригодиться вдалеке от дома. «Урал» был загружен до предела.
Нужно оговориться, что упаковано все было очень аккуратно, поверх тента коляски были только баулы со спальниками. О том, что мы путешественники, а не рыбаки или туристы, говорили наклейки одного из наших спонсоров «фуджи» и российский флаг. Алексей, гордо восседавший на своем «грузовике», стал замечать восторженные взгляды пешеходов, или скорее пешеходок и вскоре стал улыбаться.

Понимая, что мы все-таки стартовали, я тоже старался прогнать, нерешенные в городе проблемы и сосредоточится на дороге.
Подо мной заслуженный ветеран отечественного мотоциклостроения, самый первый мотоцикл выпущенный после войны «ИЖ – 49». На пассажирском сидении – Татьяна, моя Петровна, это ее вторая экспедиция, повариха и моя супруга, она еще и оператор; вся видеосъемка – это ее забота.
Мы покидаем город. Пятидесятилетний «пенсионер» с легкостью набирает обороты, прекрасно справляясь с раздолбанным асфальтом и с моей нервной манерой вождения.
Первая остановка – деревня Жарково. И совсем не потому, что перегруженный «Урал» стал угрожать инфарктом своему перегретому сердцу – просто у нас такая традиция.
С Анфалом Ивановичем мы знакомы с 1996 года. И каждый раз проезжая через Жарково, всегда останавливаемся возле его дома: спросить совета, поделиться планами или просто поздороваться и поговорить. Мы слышим за воротами неторопливые шаги и понимаем, что нет необходимости стучать, нас уже заметили.
Появившись, дед Анфал протягивает руку. Здороваемся. Он отчасти посвящен в наши планы, и поэтому я не знаю с чего начать, получается тишина, но не тяжелая пустая, я понимаю, что так оно и должно быть – старики знают цену словам. Он рассматривает наши мотоциклы:
-«А что там написано?»
Я вижу, что смотрит он на наклейки, и рассказываю, что есть в Енисейске парень – Геннадий ТУЛИН, и это он дал нам фотопленку и денег для того чтобы мы могли осуществить свои планы. Одновременно достаю фотоаппарат, как бы в подтверждение своих слов предлагаю сфотографироваться. Рассказываю о других спонсорах и замечаю, что говорю я не так, как двадцать минут назад. Мои слова медленны, спокойны. Опять тишина.
-«Тяжело ему», - Анфал Иванович кивает на «Урал». В ходе неторопливой беседы старый охотник выспрашивает нас об обмундировании, провианте, подчеркивает, что мы –«молодцы», но вот брусок – ножи точить почему-то не взяли.
Сидя на скамеечке, у Анфалова дома, не отставая от беседы, есть время полюбоваться лесом вдалеке, кривой речушкой под горой, вороной на соседней крыше, серой полоской асфальта и нашими надежными «конями», которые уже готовы к дальнейшим испытаниям. Мы начинаем укладывать аппаратуру, а Анфал Иванович покидает нас, произнося «Я скоро…»
Уходящее на покой солнце отражается в хроме мотоцикла, на его побитом временем бензобаке. Черная прессованная кожа на его седле уже не такая черная. И, конечно, уже не совсем серый асфальт напоминает, что скоро ночь, надо ставить палатки, готовить ужин…Но торопиться не хотелось. И не один я заразился спокойствием деда Анфала. Моя команда тоже почувствовала изменения настроения. За спиной мы услышали неторопливые шаги, подойдя к нам, Анфал Иванович протянул брусок. Брусок был в кожаном чехольчике, как в ножнах; было ясно, не один сезон носил его старый охотник в своем рюкзаке.
-«Пригодиться» - проговорил он.

Покидая Жарково, привожу в порядок мысли, осознаю бесполезность суеты и сожалею о первых двадцати километрах нашего пути; мы их просто пронеслись, пролетели, что угодно, но не прошествовали…
Первая ночёвка на реке ТЫЯ., (на языке аборигенов кетов – красавица). Силуэты палаток и мотоциклов в отблесках костра, завораживающий, уносящий вдаль шум воды, изумительный закат, обдумывание завтрашнего дня подтверждает мою теорию – путь надо ПРОШЕВСТВОВАТЬ уверенно, не спеша, с достоинством. Только при этих условиях можно называться ПУТЕШЕСТВЕНИКОМ,… но голодный желудок и сладкий запах, запах шашлыков, постепенно вернули меня в реальность.
Кто хоть раз просыпался в палатке, тот наверняка знает – какое наглое бывает солнце. Утром его вездесущие лучи не удерживает брезентовая крыша. Они лишь окрашиваются в рыжий цвет, рассеиваются, с упорством маньяка проникают в твой сон… попытки расслабиться не удаются, да и в палатке уже слишком душно. Возмущенный выползаю из палатки, о… чудо, не надобно по мокрой траве идти за дровами, разводить костёр, готовить завтрак – всё уже сделано! Петровна с камерой ушла на этюды, это я понял по отсутствию штатива. А Алексей с черпаком исполняет какое – то шаманское действо у котелка, крышку которого срывает напирающая из под неё каша. Пытаясь уловить её запах, понимаю – какие они у меня всё таки молодцы, какое замечательное утро, да и день тоже должен быть хорошим.
Под мостом через Тыю можно поставить три – четыре палатки, спрятаться от дождя вместе с мотоциклами, что мы и сделали вечером. Конечно, бетонные опоры не настраивают на лирику, но что – то подсказывало, что будет дождь. И действительно, ужинали мы, любуясь расходившимися кругами по водной глади, а засыпали под ровный шум дождя. А утром ещё и отметили, поставь мы палатки на полянке - нужно было бы их ещё и просушивать. Ай да мы!
Всё упаковано. В путь. В деревню Масленикова мы сейчас не заезжаем, она чуть в стороне от трасы, мы туда вернёмся вечером. Где то впереди д.Подгорная. Прошедший ночью дождь оказал неоценимую услугу, прибил пыль, так что после дождя по гравию ехать намного приятнее.
2 Подгорное, из прошлого опыта общения с жителями этой деревни вспоминаю, что улиц у них, как бы не существует. На вопрос: где, кого найти? Объясняют: « на горе…, под горой…»
Под горой живёт Солдатова Александра Игнатьевна – наша старая знакомая. В прошлую поездку показывала нам половики, которые сама ткала.
- «Сейчас ткать можно, но не нужны они ни кому», - с горечью говорит она. А в прошлом и в соседних деревнях знали хорошую мастерицу. По работе по стилю орнамента люди могли сказать, чей половик, из какой деревни. И она всех знает. Было у нас несколько фамилий, к кому советовали нам обраться, с кем поговорить, легенды и сказки повыспрашивать.

И Александра Игнатьевна, сидя на скамейке со своей соседкой, Анной Егоровной, дали нам подробные руководства где и кого искать.
Не очень удачное время досталось нам для путешествия. Отсутствие мух, комаров и прочего гнуса. Относительно сухие деньки, не очень холодные ночи, как могли, помогали нам. Но предстоящие выборы … Вернее. Агитаторы, побывавшие до нас. Практически в каждой деревне: даже в тех деревнях, где отсутствуют школы и магазины, где живут три-четыре семьи и куда добраться можно только на тракторе или вертолетом. Даже там. Все заборы, столбы, скамейки, еле висящие ставни развалившихся от времени, уже не жилых домов, были щедро оклеены «народными избранниками». Веселые и хмурые, умные и строгие, комично выглядывая друг из под друга, они встречали нас в каждой деревне. А доведенные до слегка агрессивного состояния мужички и бабульки болезненно воспринимали в наших руках папки с картами и рукописями, а также наклейки, флаги на наших куртках и мотоциклах.
- За кого агитируете? – это кто повоспитаннее, а бывало: «Да я вашего …». Приходилось объяснять, что мы просто путешественники. Радовался, что избежал этой большой ошибки (была возможность получить финансовую поддержку экспедиции от одного предвыборного штаба, но что-то меня удержало).
После объяснений, что к политике мы никакого отношения не имеем, Михаил Тихонович Орлов – его нам порекомендовали как знатока охотничьих баек, пригласил нас в гости.
Что ни двор, то музей под открытым небом. Где еще можно увидеть лодку, на которой рыбачили аборигены Енисейской земли – кеты. Сделана она из цельного ствола дерева: особенным образом распиливается, выдалбливается, разгибается. Сделать ее – целая наука. Есть такая лодка и у Михаила, при ее внушительных размерах она необычайно легка. Транспортировать ее до водоема реально одному человеку. У него во дворе еще множество интересных и нужных в хозяйстве предметов, порой нам горожанам, непонятных и загадочных.
Петра Яковлевича Дроздова у нас в городе знает каждый, как фотографа. Но есть у Петра Яковлевича еще одно увлечение – собирает он разные предметы старины. Славиться он в родном городе, как и всякий коллекционер, человеком странным, слегка чудаковатым. Но не прячет он свои сокровища от глаз людских, как другие коллекционеры: выставлены они на всеобщее обозрение в его музее, который енисейцы колоритно называют «фотоизбой».
Совсем еще недавно, делясь своими переживаниями по поводу финансирования экспедиции, я получил от Петра Яковлевича поддержку и понимание. И сейчас, находясь вдалеке от города, не мог не вспомнить о его музее. При удобном случае рассказал Орлову о необходимости воспитания у молодежи трепетного отношения к прошлому, заочно познакомил с Петром Яковлевичем и получил в подарок для его музея настоящий берестяной кузовок. Но не такой, то на картинках рисуют, а опять же хитрый, легкий, удобный, с ручкой из черемухового прута. За грибами, ягодами ходить можно, в нем даже воду можно носить – так интересно сложены его края. А секрет изготовления мудрый сибирский народ опять же у кетов подсмотрел.

Если Михаил рассмешил нас своими охотничьими анекдотами, рыбацкими байками и прочими фольклорными прибаутками, то в следующей деревне нам уже не было так весело. В гостях у Геннадия Самотесова было не до улыбок. Я знаком с ним не первый год; гостеприимный хозяин накормил нас обедом и в ходе застольной беседы мы сообщили, что в прошлом году заезжали в Масленниково, и там, на окраине деревенского кладбища, есть памятная плита. Дескать, здесь в 1919 году были расстреляны…, и далее шел список из восьми фамилий, и что мы хотим снять про «это» видеосюжет, а его нам порекомендовали, как знатока гражданской войны. И тут на наши, уже переполненные эмоциями мозги, обрушилось столько информации … И о Николае Портнягине, который возглавлял здесь, в Енисейском уезде, колчаковское движение, и о бесчинствующих красноармейцах, которые рубили всех направо и налево, и о партизанских разборках, после которых на отрубленных культях приползали домой мужики и пытались прятаться. И о том, что после того, как Портнягин был вынужден застрелиться, его целый месяц возили по деревням волоком, в доказательство его смерти, а потом вморозили в лед, прямо на базарной площади, и, в назидание не принявшим новую власть, стоял он там до весны … Забыв про ароматный мед и малиновое варенье, мы сидели открыв рты. «Так что веселенького фильма у вас не получиться», - подвел итог Самотесов.
Огромная тыква-луна висела над крышей соседнего дома, какого в городе не найти; из толстого листвяжного кругляка, с маленькими, по сибирски высоко поднятыми над землей окнами. Он был пуст. Так же, как и тот дом, который заняли мы. Так же, как еще несколько бревенчатых стариков, он доживал свой век на берегу Кеми. Что-то уже разобрали, увезли, или просто распилили на дрова. Но есть еще несколько вполне крепких, пригодных для жилья домов, с целыми стеклами, и. как говорил один лохматый парень, «печкой на пол кухни», заходите и живите, кто хотите.
Покинув д.Чалбышево, мы вернулись немного назад, в д.Масленниково. И пока Алексей протаптывал крапиву к выбранному нами домику, мысли унесли меня в прошлое… Съехав с трассы, по извилистой грунтовке, слегка на спуск. Неожиданно лес кончается, и оказываешься на полянке, там, внизу, как в сказке, появляется деревня. Единственная кривая улочка с домами по обе стороны дороги, оттуда, с пригорка, ее видно полностью, от начала до крайних домов, за которыми тянется кривун к Кеми. В 1996 году в этом доме жила пожилая супружеская пара. Там, где резьба, тоже двое стариков, в доме напротив – Анна Димитровна – учительница, боевая бабулька – все знала: показывала нам, где библиотека была, а где деревенская больница. В 2000 году не было уже стариков. Анна Димитровна помню, оправдывалась, что она «только что с огорода», и «не надо ее фотографировать»; два ее розовеньких поросенка дружно месили грязь в этой канаве…

В 2001 году на повороте поперек дороги стоял огромный КАМаз, и здоровые мужики разбирали дом, чтобы где-нибудь построить дачу или баню. От них мы узнали, что «бабульку эту, (Анну Димитровну), в Енисейск увезли…»
Осмотрев дом, все остались довольны: в большой комнате – стол прямо у окошка, диван. В другой комнате – большая деревянная кровать и треснутое пыльное зеркало, в кухне – кроме большой печи, еще «буржуйка», стол, какой-то комод и кухонный гарнитур в стиле 50-х.
Пока мы с Алексеем готовили ужин на костре, который развели прямо на дороге, подальше от построек, Петровна проветривала дом, протирала пыль и даже пол вымыла. Когда мы с ароматным, булькающим варевом в котелке, зашли в дом, на столе было уже все разложено и даже стоял букетик каких-то полевых цветов.
Хозяина дома я увидел только тогда, когда все уснули. Разговаривать он со мной не захотел, поэтому ничего интересного про него рассказать не могу, сидел он в углу, прямо на полу, как раз в том месте, куда попадал свет отражения большой тыквы-луны, из треснутого зеркала. Алексей лежал на диване, пыхтел и ворочался, потом захрапел – значит спит, не видит Хозяина дома. Петровна тоже спала. А он сидел прямо между нашими комнатами. В праздничной красной рубахе, чистенькой, но немного мятой, штанах с лампасами, в таких как казаки ходят по городу. Его глаза, большие и грустные, блестели в свете отражения луны, через треснутое зеркало. Он изредка вздыхал, поглядывая то на Алексея, то на нас с Петровной. И после каждого вздоха поглаживал лежавшую на его колене белую овчинную папаху. Я вдруг вспомнил, что мы не спросили разрешения на ночлег, и прошептал: «Дедушка-соседушка, разреши переночевать». Он ничего не сказал, разулыбался, и я понял, как глупо я выгляжу. Трудно уснуть после такого эмоционального дня, да и полная луна будоражит кровь, распаляя мое больное воображение. И когда на мои веки навалилась тяжесть рассвета, я услышал скрип старых кожаных сапог. Шаги удалялись. Мне показалось, что я их где-то уже слышал… Надо спросить у Петровны, где она цветы нарвала…
Утром Петровна очень удивилась вопросу про цветы, она решила, что это я принес их, когда ходил за водой, Леха тоже отперся.
Чем продиктованы мои требования, прибраться в доме перед отъездом, они, конечно, не поняли, но сделали все хорошо …
3.
На Руси, в сибирских деревнях, какое-то особое, почтенное отношение к путникам. Может быть, здесь особенно четко действует принцип – относись к другим так, как хотел, чтобы к тебе относились, может быть, почему-то еще… Люди рассказывают истории, которые не только пробуждают фантазии, но и порой переворачивают мировоззрение слушателей.
Шел мужичок один по дороге, таких много встречается. С котомкой или с рюкзачком, устало передвигая ноги, или бодро шагающий, с широкой белой бородой, или без нее – неважно, - медленно начинает свой рассказ Александра Ильинична Кривоносова, жительница деревни Чалбышево. Еще совсем недавно, - продолжает она – была деревня Тихоновка. Стояла она на берегу таежной речки с одноименным названием. На старой карте ее можно без труда отыскать, жарким летним днем и зашел путник в эту деревню. И конечно, попросил воды напиться, у первой же женщины, что встретил.

А у той, толи настроение было плохое, то ли занята она была очень разговорами с соседкой.
«Вон, - говорит она, - за деревней речка течет! Дойди до нее и напейся».
«Ладно, пойду я. А вот вы, не знаю, дойдете ли завтра до речки», - сказал путник и зашагал дальше по пыльной дороге.
Попытались ее соседки пристыдить – без толку. «Нельзя так! Аукнется тебе». Но та, не веря ни в бога, ни в черта, преспокойненько занялась своими делами. Утром, проснувшись живая и здоровая, она с улыбкой вспомнила вчерашний разговор. Дома все в порядке, но что-то ее тревожило. Вышла во двор: куры, скотина – все хорошо. Вышла в огород – все прекрасно, но за огородом - речки нет. Нет речки, ушла речка, за пять километров ушла.
Науке известны такие случаи, когда речка меняет русло, но это происходит в течение многих лет, на два-три метра в год, а не за одну ночь.
Деревня умерла. Уехали оттуда люди, нечем поливать огород, поить скотину. Уехали из-за обычного людского невежества. Осталась лишь дорога. А на том месте, между Чалбышево и Бельским, только заросли крапивы напоминают, что здесь когда-то жили люди.
Пировский район встретил нас относительно хорошими дорогами. Имея под колесами укатанный гравий, а не рыхлый песок, как еще несколько минут назад, можно полюбоваться и пейзажами. По обочинам вместо разлапистых кедров, стали попадаться осинники и прочий «непотребный» лес. Стали встречаться и поля, на которых вперемежку с красивыми синенькими цветочками росло что-то «культурное». И хотя мне тайга больше нравится, хотелось летать; раздолье, благодать.
Пировское ничем особым нас не удивило. Попытались связаться с домом. Добрые тетки-телефонистки безрезультатно, наверное, на протяжении получаса, набирали Енисейск. Толи аппарат у них был как у Ульянова в Смольном, толи чем-то прогневали мы хозяев лесов и полей той местности – телефон молчал. А ведь дома сын остался, в свои пять лет он очень огорчился, что мы едем без «коляски» и взять его не можем. Сдерживая слезы, будущий путешественник обещал ухаживать за кроликами, и принимать телефонограммы «с края света». На сей раз пришлось ограничиться телеграммой. Купив в местном «супермаркете» с веселыми и умеющими удивляться продавщицами, тушенки, сгущенки и еще разных вкусностей, решаем отклониться от маршрута: есть там один интересный сюжет.
Если очень быстро ехать через Игнатово, что в 12 километрах от Пировского, то ничего замечательного не заметишь, если следовать указаниям дорожных знаков, то один из домов этой деревни поражает своей необычностью, и лишь остановившись и подойдя поближе, можно по достоинству оценить увиденное. Начиная, с 1982 года у этого дома появилось «свое лицо», такое необычное и слегка шокирующее. При ближайшем рассмотрении понимаешь, что это не работа маляра, и не резьба по дереву – это множество пластмассовых кружочков, различных по цвету и размеру, собранные в чудную мозаику.

Помимо внешнего убранства удивляет и мебель внутри дома. Хозяйка – Ольга Петровна Антонова, говорит, что у всех ее десятерых детей мебель в домах такой мозаикой украшена, которую люди называют «пуговками» или «копеечками».
Ради этого чуда мы и скатались до Игнатова. Переночевали у Ольги Петровны, а утром сняли небольшой видеосюжет, сфотографировали ее с внуками и тронулись в путь. До того дня я ехал по уже знакомым местам. Из прошлой экспедиции я помнил каждую деревню, даже каждый поворот дороги, и сейчас слегка волновался, потому что дальше была неизвестность.
Местные жители уже на протяжении пяти дней, качая головами, говорили, что мы н6е проедем. А если кто и ездил там, то зимником или на танкетке, да еще и 25 лет назад. Мужики рассказывали, что берегли раньше дорогу, да и техники было поменьше, - все на лошадях… Славненько попарившись в баньке у Геннадия Петровича, что живет в Троице, мы получили подробные рекомендации. Как доехать до Алтата.
Человек существо могучее и сильное, а иногда даже умное, считает, что он может выбирать дорогу. Но это самообман: Человек – песчинка на огромной бесконечной дороге. Она всесильна. Она выбирает человека, она решает, покориться ему или нет. Сейчас она сотрясая нас вместе с нашими «конями» испытывает нашу волю, проверяет на прочность нашу технику. Проверяет она и наши взаимоотношения, и характер каждого в отдельности. А у тебя болит спина, а у тебя ушиблена нога, а ты просто устал, и жара-то какая. А бутылка с минералкой нагрелась до нецензурной температуры… Она хитро смотрит на нас своими серыми глазами и задает провокационные вопросы: «Зачем? Куда?»
После выезда из Пировского асфальт довольно быстро сменяется на рыхлый гравий, а после переправы через речку Кеть и вовсе на щебень с песком, с таким мелким, что по началу мы его за пыль приняли. Впрочем, никакой разницы нет, что песок, что пыль скрывают под собой крупные камни, наезд на которые гарантирует потерю управления мотоциклом на несколько секунд и как следствие этого – падение и, наверняка, поломку нашей аппаратуры. Темп движения снизился…
Кеть – таинственная таежная речушка. В том месте, где мост через нее, имеет она крутые берега и такой же крутой нрав – бурлит, пенится, ворчит на человека, не объясняя причину своего недовольства. Где-то пониже старая-престарая деревня Тархово – следующим летом мы туда обязательно съездим.
Еще ниже – легендарное Маковское, село, основанное в 1618 году казаками на трех холмах-маковках. Именно ему обязан Енисейск своим становлением, именно с Маковского острога двинулись казаки на берега Енисея. В летнее время дороги туда не существует, но верю я, что найдутся когда-нибудь такие «психи», и доедут они на мотоциклах до той сосны, что стала реликвией Маковского. Более 400 лет одиноко стоит она на берегу Кети реки, она была свидетельницей прихода казаков в Сибирь, сбора ясака с местного населения, видела каленые стрелы непокорных тунгусов. И только через много-много километров Кеть-река, до сих пор еще богатая рыбой, вновь придет к цивилизации. Впадает она в Обь – это будет уже Томская область.
Если верить карте, но не такой, которую можно купить в магазине, а настоящей «летной», пятикилометровке, то от Алтата, куда мы в скором времени добрались, до ближайших деревень Бирилюсского района остается сущий пустяк.

И это действительно так – тонкой извилистой линией, которая обозначает лесную дорогу, Алтат соединяется с Менделем, далее на Сосновку и на Шпагино. Так, мы и планировали продвигаться. Но жители Алтата объяснили, что их деревня и есть «край света» и что «дальше дороги нет». На велосипеде 7 лет назад один чудик проезжал по этой дороге, а вот на мотоциклах – не получится! Что делать? Проблема… На скамеечке за считанные минуты был собран деревенский консилиум. Мы занимались съемкой, а там велись жаркие дебаты: как же нам лучше поступить? А так как мы очень не хотели возвращаться назад, то получили из рук Козлова Владимира Владимировича «карту» нашего дальнейшего пути, нарисованную в моем блокноте, и заключение, что хоть на пятикилометровке и стоит гриф «Секретно», но не такая уж она подробная и верная. Карта Козлова хоть и не имела внушительного вида, но, как мы потом убедились, содержала ценную информацию: там были указаны все ручьи, лога, где могла быть грязь, отмечены были и места, где эту грязь можно объехать, все развилки и места, где надо или не надо сворачивать.
С помощью этой карты мы должны были добраться до станции Малая Кеть – только так, по единогласному решению всех селян, можно было добраться до Ачинска.
4 Дорога от Алтата до Малой Кети, как потом призналась Петровна, явила ей самое яркое впечатление всей поездки. Именно там и встретился ХОЗЯИН ТАЙГИ. Надо сказать, что дрога преподносила нам сюрприз за сюрпризом. Несколько раз несмотря на чудо – карту, которую нам нарисовал Козлов мы чуть не заблудились, дорога то огибала огромное поле, возвращаясь на старое место, то вдруг растворяясь, на каком – нибудь покосе, разделяясь на множество еле заметных следов, нам ничего не оставалось делать, как двигаться к противоположной стороне огромного поля и искать там снова избитую колеями но все равно таинственную и непредсказуемую лесную дорогу. Она хоть и увереннее ведёт нас по задоному направлению, но в изобилие приносит нам другие испытания. Невысыхающие грязи порой так присасывали дно коляски, что самый мощный российский мотоцикл не справлялся с ней. Его просто разворачивало вокруг коляски, и когда грубая физическая сила и дружное «эх взяли!» не давало результата, приходилось «работать головой»: - что – то приходилось подкапывать, нарубать веток…несколько раз приходилась даже разгружать коляску.
И вот в очередной раз, преодолев лог, при виде которого нормальные люди поворачивают обратно, когда мы с Алексеем укладывали своё барахло в «Урал», Петровна пошла вперёд, на разведку. Она часто относила сумки с аппаратурой вперёд и успокаивала нас, что следующая грязь только за поворотом. Отошла она от нас не далеко я увидел её метрах в семи от нас, что – то рассматривала она на земле.

Подойдя к ней, я увидел на мягкой глине отпечаток не обутой ноги , чуть больше моего ботинка 45-го размера и с ясно отметившимися когтями.
Петровна чуть шепотом спросила:
- это то, о чём я думаю?
- да…нагнетая обстановку, ответил я- только Лёхе не говори… сдерживая улыбку , коварно прошипел я. Дальше Петровна почему – то не пошла вернулась к мотоциклу. Я ещё шел, перепрыгивая залитые водой калеи и рассуждая по поводу предстоящего, очевидно, где то в лесу, ночлега, как вновь услышал встревоженный шепот Петровны: - смотрите МЕДВЕДЬ!!! Оглянувшись назад и ни чего, не увидев, я попытался рассеять панику – зарычал по – звериному и попытался её укусить. Но когда я увидел Лёхино лицо с глазами из фильма ужасов, понял , что за моей спиной действительно что – то происходит. Наверное с пол минуты я никого не видел. Заметил его, когда он пошевелился, до этого момента медведь стоял столбиком и просто смотрел на нас. он медленно опустился на четыре лапы, повернулся к нам задом и так же медленно пошёл. Сделав несколько шагов, он обернулся: мы стояли не дыша. А он... спокойно пошёл по дороге. Заговорили мы только, когда он скрылся за поворотом. Звезда по имени солнце таяла за лесом, чистый закат обещал хороший день. Мы выжидали время. Вся проблема заключалась в том, что двигаться надо было в ту же сторону, куда минуту назад ушел косолапый. К счастью для нас, за поворотом была небольшая горка и покос – вёс хорошо просматривалось. Медведя не было видно. Ещё через минуту мы осмелели, решили дойти до покоса. Но пройдя два десятка метров, увидели на бровке следы, которые поворачивали в лес. Дорога была свободна.
Когда мы вернулись к мотоциклам, я спросил Петровну: «почему она не снимала?» она мочала, только Алексей без умолку рассказывал . что это его медведь испугался, это он кричал ему «уйди медведь с дороги!!! Это наша дорога!» вот он и ушел. Под дружный хохот мы «топнули» мотоциклы и двинулись в путь ни о какой ночёвке в лесу не могло быть и речи из за этого непредвиденного происшествия, или скорее – подарка, который преподнесла нам дорога. Нам пришлось двигаться в темноте, благо что дорога стала намного лучше, да и дополнительные фары, всегда вызывающие недовольства ГАИшников, сейчас оказывали неоценимую услугу. Уже в первом часу ночи мы встретили трактор, который шел нам навстречу.
Тракторист неподдельно удивился, увидев в ночном лесу ещё больше чумазых, чем он сам, парней и девушку, которые спросили: - куда ведёт эта дорога?
И успокоил нас, что скоро мы будем на станции.

Дежурная по станции пообещала открыть нам зал ожидания, чтобы мы могли там переночевать. Но задумавшись над вопросом, куда можно мотоциклы поставить, чтобы они были под присмотром. Толи ради любопытства, то ли она так проникнувшись нашей проблемой, она вышла на крылечко и показала нам дом где по её словам живёт одинокий дедушка, который не против приютить путников. Так мы и попали к Алексею Тихоновичу Нестерову старому железнодорожнику. Приходится лишь гадать, что диктовало этому человеку такое отношение к появившимся в его доме, половине второго ночи трём молодым людям, которых он раньше даже не видел. Он не потребовал никаких объяснений я лишь успел поздороваться, он протянул руку:- пойдем, ворота откроем. Как выяснилось, жил он в летней кухне и весь дом предоставил в наше распоряжение. Мы расстелили спальники и уже собрались перекусить всухомятку, как Алексей Тихонович принёс нам кипятка и что-то из домашних солений. Помывшись жутко холодной водой, мы вели себя как дети, эмоции пенились и пёрли через край мы на перебой рассказывали о наших приключениях, но, наверное, это было так бестолково, что Алексей Тихонович поулыбался, попрощался с нами и пошел спать.
Мой мозг проснулся намного позже меня. Пока я скатывал спальники, проверял и заряжал аппаратуру, мылся, брился, он спал. Алексея тоже подняли, а разбудить забыли. С опухшим от укусов гнуса лицом он ходил по комнате, потирая ноющие от вчерашних перегрузок руки. Только Петровна, как всегда была безупречна. Она не стонала по поводу болящих рук и ног, она как всегда молча, преодолевала трудности – спала.
Алексей Тихонович сварил картошки. Обильно полил её ароматным растительным маслом, щедро посыпал зеленью. Всё это он принёс нам с пожеланием доброго утра. Только за завтраком нам удалось более обстоятельно рассказать хозяину, кто мы и куда собрались. Ответ был однозначен – не получится… пятнадцать километров… болота… Не знаю, как это назвать – глупостью упорством или стремлением к заданной цели. Но мы решили попробовать. Прямо вдоль путей. Вчерашний день оказался лёгкой разминкой.
Попрощавшись с Алексеем Тихоновичем около 9 часов утра, мы целый день штурмовали болота. ИЖ – 49 относительно неплохо преодолевал бездорожье при условии, что Петровна с аппаратурой шла пешком, можно было двигаться по краю железнодорожной насыпи. Но «Урал»… К пяти вечера мы прошли около трех километров. Вспомнив сюжет из «Сам Себе Режиссер» мы попробовали двигаться по шпалам - ничего не получилось. Проехав восемьсот метров, я почувствовал. Что переднее колесо начинает жить самостоятельной жизнью, оно стало поворачиваться, куда ему вздумается, хоть руль я держал, так как хотелось мне. Я остановился. Леха стоял в ста метрах позади. Хотя его перегруженный «Урал» сотрясало меньше, но двигаться тоже не получалось – на раме коляски от проходившей под ней рельсы образовалась потёртость, наверное в полмелиметра и это всего лишь за пол километра.

Умный, Леха, быстро решил уравнение – при толщине рамы… попутном ветре… коляска отстегнётся через пятнадцать минут. Порассуждав, что всю поклажу да ещё и Петровну на «одиночках» не увезти, мы решили возвращаться на станцию. К тому же была договорённость с железнодорожниками, что они погрузят нас на какую – нибудь платформу.
5 Целый день мы провели на станции. Мы не слонялись без дела, у нас даже не хватало времени, чтобы успеть на все предложенные мероприятия. Мы были приглашены на серию экскурсий, научились управлять тепловозом, пообедали в вагоне-ресторане, поработали «рихтовщиком», кажется так эта штука называется. За этот день мы узнали множество интереснейших вещей. Оказывается, у тепловоза двигатель – чудо инженерной мысли, два поршня в одном цилиндре, ходят на встречу друг другу, украден он конечно же у немцев, а машинист, что управляет этой громадиной, не может отлучиться из кабины даже на 30 секунд, иначе по всему составу срабатывают стоп-краны. Оказывается, на подъемах, чтобы обеспечить надежное сцепление с рельсами под ведущую пару тоненькой струйкой песок подсыпается…
День, как и все, был очень насыщен и интересен. К вечеру дружной бригадой железнодорожники загрузили нас на платформу «рабочего поезда» и увезли в тупик… Там мы и проспали в теплом купе до утра. Утром поезд с рабочими двинулся в сторону Ачинска. Не прошло и часа, как мы преодолели то болото, что отделяло нас от Бирилюсского района. Машинист предлагал ехать дальше, но мы стали прощаться. 30 километров пути, которые так пугали нас, были преодолены. Раннее утро как сюрприз, совершенно неожиданно, преподнесло нам нудный, серый и наверное, никому ненужный дождь. Дождь в свою очередь тоже был весьма загадочен, он почему-то заканчивался, когда мы прекращали движение и набирал силу в то время, когда мы поддавали «газку», чтобы прорваться через его тучу.
Орловка, Петровка и вот он – асфальт. Дорога так себе – средней паршивости, но после того, что было нами пройдено, да ещё и попытка продвигаться по шпалам… Асфальт казался чем – то неземным, мотоцикл не ехал по нему, он просто плыл, парил. Казалось, он не касается земли колесами, и где – то там у него – два огромных, сильных крыла. Он существо сказочное, справедливое и могучее. Он прекрасно меня понимает, он любит внимание, ему не надо объяснять, что у тебя на душе. Но и он бывает беззащитным и слабым, особенно страшны ему две вечных Российских беды – дороги и дураки.
Молодые Бирилюсские ГАИшники или от безделья, или от ума своего большого, приняли нас за японских шпионов, причем все было как в кино – руки на капот, ноги на ширине плеч! Арестовали они наши документы и уехали в райцентр. Крюк более 15 км так, что были мы немного опечалены… Отделение милиции нашли не сразу, пришлось покататься по селу. Но их начальник оказался более взрослым человеком, а значит, и более умным – отдал нам документы и умело перевел разговор на другую тему. Но надо сказать, что это единственная отрицательная эмоция за всю экспедицию, к тому же нет худа без добра – мы не собирались в Бирилюссы, а значит не увидели бы церквушку, что стоит в центре села.

Мы не попали во внутрь – закрыто было, но внешний вид весьма привлекателен, и он сумел загладить нервозность предыдущей встречи.
Самая прекрасная ночь за время экспедиции – на реке Чулым. Лагерь разбили еще до обеда, искупались. Порыбачить не получилось, да и не очень-то хотелось, к тому же аборигены заверяли:- здесь рыбы нет! Так что всю ночь мечтали, любовались звездным, августовским небом и вспоминали увиденное и пережитое за эту неделю. Вспоминали людей, тех людей, благодаря которым мы стали чуточку умнее, добрее, богаче. Кто не стесняясь своей простоты щедро делился с нами своими эксклюзивными знаниями, информацией, которую не найти ни в каком, самом новом справочнике, или модном журнале. Мы узнали множество вещей, которых нет в книгах и энциклопедиях.
Прихлёбывая чай с медом, подаренным нам Ефросинией Васильевной Козловой из Алтата, мы слушали стрекотание насекомых, глядя в бездонное ночное небо, ловили падающие звезды и загадывали желания.
Пока умеют люди удивляться, не будет отказа путникам в крове и пищи, все так же неподражаемо будут петь бабульки, позируя, сидя на скамеечке, и по просьбе благодарных слушателей будут долго вспоминать свое житьё – бытьё, а на прощание будут дарить, «вам, для музея», свои семейные реликвии. И спонсоры будут, они тоже хотят удивляться, но нет у них времени, чтобы поехать с нами, и минимум, что могут они – дать денег. И на железной дороге вам помогут, среди железнодорожников нет равнодушных людей, они сами в душе авантюристы… Поэтому самым большим моим желанием было ВИДЕТЬ ВОКРУГ СЕБЯ ЛЮДЕЙ, УМЕЮЩИХ УДИВЛЯТЬСЯ.
Впереди еще несколько дней пути. Конечно, скучать нам не придется, но самая интересная часть путь пройдена. Ачинск, Красноярск – это так, … - легкие покатушки.
Спасибо всем сибирякам, кто помогал нам в осуществлении нашего проекта и особенно нашим спонсорам, поверившим в наши силы. Мы приглашаем их к реализации новых, еще более смелых идей.
Наверное и этим летом всемогущая и всесильная дама – госпожа Дорога позволит кому – нибудь еще, вместо крутизны городских покатушек, показать свой Сибирский характер.