Прошёл я несколько миль по дороге из Гороки на запад и решил предаться автостопу. Тем более что некоторые машины останавливались и сами, думая, что раз я иду пешком, то мне нужна помощь и меня нужно спасти. А я просто шёл и фотографировал местность. Ну тут как закончил фотографирование — огромный грузовик-контейнеровоз подобрал меня, и повёз в Кундиаву, следующий облцентр.
По дороге были красивейшие виды, потому что трасса поднялась на высшую точку автодорог папуасии — перевал в 2650 примерно метров. А из Кундиавы дорожка идёт на пик Кайзера Вильгельма, если кому интересно — то самая высокая точка ПНГ и всех стран Океании (4500 с чем-то метров).
Кундиава — наверное, самый высокогорный облцентр ПНГ? — оказалась маленьким городком, ещё одной торговой факторией, тысяч на десять человек (с Ванимо размером или меньше). Из отличий — на базаре появились новые фрукты — красные большие ягоды. А также клубника. И резанные ананасы, порезанные вдоль, так что кусок зелёной «ручки» прилагается в каждому ананасу. И красный фрукт, который растёт на Западном Папуа, он и тут тоже пристуствует, имеет своё местное название.
Так как уже было к вечеру, я подумал, что нужно перебраться в пригород и в нём вписаться. Но не успел я дойти до пригорода, как меня окликнул какой-то дядька: добрый вечер! Куда идёшь? Я хочу тебя вписать!
Я согласился и спустился с мужиком с дороги. Тут и оказалось, что мужик мой — местный пьяница, и я попал в общество алконавтов. Те сидели рядом с трассой и пили из канистры какую-то бормотуху, сделанную ими самими. Канистра была на 80% пустая. «Мой-то мужик ещё ничего, — подумал я, — пускай допивает и ведёт домой, там наверное жена и дети — трезвые». Ну и вообще было интересно посмотреть на народ. И им — на меня.
Папуасские пьяницы оказались подобны российским нашим. Они были навязчиво разговорчивы. А звали их: Доминик (это был пригласивший меня мужик), Яббе, Виски (странное алкогольное имя), Холден, Мартин и Бамна.
— Мы не папуасы! Мы новогвинейцы! Папуасы — это те, которые внизу, у моря. А мы новогвинейцы! Кундиава — самое сердце Новой Гвинеи, самый центр! И мы — самые центральные новогвинейцы! — похвалялся один.
— Вот русские люди — мы их никогда не видели, но вот тебя видим — это хорошие люди! Вот мы тоже хорошие люди! Когда я хожу в туалет, я руки после этого не мою, нет! И потом иду и ем этими же руками, и ничего со мной не случается! И вот ты тоже со мной поздоровался, не побрезговал, хотя я грязный и не мывший рук! А эти австралийцы, они бы побрезговали мной, да, не обратили бы на меня внимания! – изливал душу второй.
— Австралийцы – они плохие люди! Они украли мои строительные материалы! – кричал третий, со странным именем Виски. – Да-да, они все воры, воры! Они украли, да, украли! Мои строительные материалы! Передайте ещё глоточек!
Мне, как почётному гостю, вынесли стул. Остальные пьяницы сидели на земле и добивали канистру. Вокруг собралось ещё человек двадцать, чтобы если что, защищать меня от посягательств злодеев – ведь папуасы очень боятся, что со мной что-нибудь случится. Пришёл ещё один алкоголик, уже не стоящий на ногах, чуть не падая, набросился обниматься – всю жизнь мечтал ощутить своё родство с белым человеком. Нужно было куда-то уходить, но я думал, что сейчас всё само рассосётся.
Так и вышло. Позвавший меня Доминик одумался, решительно встал и повёл меня к себе, оставив пьниц со своими разговорами и с новой канистрой самогона, появившейся неизвестно откуда.
*
Доминик оказался лютеранином, и имел четырёх жён, восьмерых детей и большой надел земли, прямо подступающий к городу. Две жены жили в том доме, куда он меня вписал, а две других – в другом доме. Лютеранская церковь, по его словам, допускает такое: его отец, тоже лютеранин, имел двух жён. И построил церковь, которая тут рядом и стояла в форме соломенного сарая. В доме у Доминика было несколько облупленных комнат, лампа висела, а света не было – электричество отрезали за неуплату. Жёны не роптали и готовили на костре еду в нижней части дома (в отличие от хижин деревенских, тут опять-таки был дом на ножках). Через дыры в полу и стенах дом проветривался. Дети были все маловозрастные, ведь хозяину было всего 29. Освещением служила свеча, и не очень хорошим. На стенах дома были видны следы от пожара – видимо, перестарались с освещением. Туалет был на участке. Там же на участке был и источник воды – вода текла прямо из земли непрерывно по склону.
Чтобы усладить гостя, Доминик раздобыл какого-то трезвого и умного приятеля, который и стал вести со мной при свете свечи умные беседы. Сам же хозяин отправился отсыпаться после выпитого в другой дом к двум другим жёнам. Умный же компаньон рассказал ещё много всего интересного, о чём тоже можно будет как-нибудь поведать, о разных окрестных местах.
Никаких других эксцессов, от встречи с пьяницами, не последовало. Ночью было, впрочем, холодно – я уж и отвык от нормальной российской летней ночной температуры. Нацепить пришлось шапку и ещё что попало. Утром я встал, написал этот текст и решил отправиться в путь, в новое место, которое мне указал вчерашний ночной собеседник. Сразу предупреждаю, что на пик кайзера Вилгельма я не собираюсь – там дождливо, туманно и холодно.
