Вот уже почти 2 столетия Лазурный берег Франции (он же – Французская Ривьера) почитается райским уголком – по крайней мере, среди русской публики. С середины позапрошлого века окрестности Ниццы уже кишмя кишели нашими соотечественниками. Тогда-то и была организована русская колония Лазурного берега, а в местечке Вильфранш даже появилась военная база русского флота! Но, настал черед, и пришлось задуматься не только о временном пристанище, но и о месте вечного успокоения. Наконец, в 1880 году в Мантоне, на вершине холма, нависающей над Средиземным морем, на месте старинного итальянского кладбища, было основано кладбище русское, с романтическим названием «Старый замок».
Добраться до этого «замка» непросто: от моря слишком крутой подъем в гору, склоны которой и есть город Мантон (Menton), или же, на итальянский манер Ментона. Но, несмотря на трудности, достижение цели оправдывается! Как же здесь …красиво! И как странно!..

youtube.com/watch?v=eyoz74vnF…
Посещение кладбища, на мой взгляд, – как посещение иного мира — без суеты, раздоров, раздражения. В том мире все равны, несмотря на характер и социальный статус, а атмосфера заставляет задуматься о …тонкостях (превратностях, хрупкости, предопределенности, ограниченности и безграничности) жизни. Когда посещаешь кладбище своих соотечественников за рубежом, ощущения зашкаливают от обилия мыслей, догадок, предположений (каково это – остаться навсегда в чужой земле? и – чужая ли она, или, все же, одна на всех?), необъяснимых инсайдов, за гранью сознания, изобилующих мистикой, фатумом, о чем-то, что разум едва-едва пытается постичь.
По кладбищам можно изучать быт, нравы, художественные пристрастия того или иного народа. «Старый замок» в этом смысле – место нетипичное – не французское – не русское – вне традиций, народностей и времен. Европейская строгость и аскетичность надгробий рядом в «классическими» русскими коваными оградками, видавшими виды; русские имена – французскими буквами, среди русских могил, и – русскими буквами среди французских имен. Все здесь смешалось, будто в попытке обрести новый смысл – «везде и нигде», «разное – едино». И тем более двусмысленной кажется надпись на одной из плит – «придите ко мне…» — по-русски задушевно-простая и по-французски зловеще-элегантная.


На могильных обелисках – имена русских адмиралов, капитанов, негоциантов и людей, при жизни не обремененных титулами. Но – увы! – совершенно нам не знакомых. Кроме, пожалуй, одного, — «принц Пьер Трубецкой» (т.е. князь Петр Трубецкой – в «переводе» на русский). Фамилия Трубецких нам худо-бедно знакома, но отнюдь не благодаря Петру-Пьеру. О его персоне я узнала. Позже. И – разочаровалась (или наоборот, если принять во внимание шикарное место его захоронения). Он был дипломатом, и …имел одновременно 2-х жен. Одну – нелюбимую — в России, другую – любимую — во Франции. Благодаря этому вопиющему обстоятельству, государь Александр II настрого запретил князю возвращаться на родину, и последнему ничего не оставалось, как искать место на (или «во») французской земле. И, вероятно, лучшего, нежели упокоиться на вершине Ментонского холма, он не нашел!
Действительно, хоть мы и не знаем, есть ли жизнь после смерти, но, глядя на могилы соотечественников здесь, на кладбище «Старый замок», понимаешь, что более комфортабельной вечности и найти невозможно.
И – каково это – глядеть одним глазом в Вечность, а другим – на яркую бухту Мантона, с парусниками, отдыхающими?! И – каково это – принимать солнечные ванны, ничего не подозревая о том, что за тобой наблюдают – откуда-то СВЕРХУ?
Эх, романтика!..


У крупнейшего французского поэта — Поля Валери, есть стихотворение (точнее, маленькая поэма) — «Морское кладбище». Смысл этого поэтико-философского текста в противопоставлении вечно беспокойного моря — с его прибоем и шумом, неугомонными чайками, и места мертвого покоя — где, кажется, сам воздух недвижим. Где сама Вечность явлена во всей своей красе. Не исключено, что этот стих был вдохновлен именно Ментонским кладбищем – во всяком случае, оно в точности соответствует поэтическому описанию.

© Елена Никитина