На второй день после прилета в Мюнхен мы с утра-пораньше двинули в Аугсбург. Ехать до него на паровозе всего минут 40-45, а обошлось это удовольствие на двоих с баварским билетом в 27€.
Аугсбург – город небольшой, хоть и считается третьим в Баварии после Мюнхена и Нюрнберга. При этом сравнивать его с тем же Мюнхеном всё равно, что сравнивать Москву с Козельском. Если и делать это, то только на контрастах: большой – маленький, чистый – грязный, шумный – тихий...
Как любой маленький городок, Аугсбург хорош своими деталями – ручками на церковных дверях, каменными финтифлюшками на карнизах, вычурными вывесками, забавными занавесками, потрескавшимися цветочными горшками и прочей чепухой, выставленной на местных подоконниках.
Всего этого добра в Аугсбурге водится в изобилии. Нужно только не лениться и как следует вертеть головой по сторонам.
Правда, временами здесь попадаются очень странные уголки.
Есть в Аугсбурге и несколько настоящих, больших в историческом и архитектурном смысле достопримечательностей. Например, Домский собор Девы Марии с росписями Ганса Гольбейна-старшего и самыми старыми в Европе цветными витражами в технике «прозрачная мозаика».
Но и без этих витражей и росписей Мариендом был бы сооружением впечатляющим. Смесь романского стиля и готики, пять нефов, двое хоров, мощные 62-метровые башни и потрясающий резной портал. Размах, достойный города Священной Римской империи, аккуратно вписанный в уютный покой небольшого сквера.
Центр Аугсбурга — это Железная гора с Ратушей, 70-метровой башней Перлахтурм и бронзовым римским императором Августом, при котором в 15 г. до н. э. был основан город и который пожертвовал ему свое имя. В принципе, ни Ратушная площадь, ни сама Ратуша каким-то особым великолепием не блещут, а вот прилегающие кварталы очень даже хороши.
В конце Второй мировой Аугсбург сильно бомбили, а потом долго восстанавливали. Поэтому большинство городских кварталов центра – это хоть и аутентичный, но все же новодел.
А подлинные остатки города можно увидеть в местных музеях или кое-где на улицах, например у того же Домского собора.
Центральные кварталы сейчас представляют собой тихий и вылизанный до блеска островок псевдосредневековой бюргерской безмятежности, который сладко дремлет под боком у шумного, запруженного людьми и грязноватого трудяги Мюнхена.
Про островок это даже не метафора. На севере города сходятся, очерчивая фигуру, напоминающую наконечник копья, реки Вертах и Лех.
Вот внутри этого «наконечника» и живет Аугсбург, а городские кварталы пронизывают многочисленные ручьи.
Большая их часть давно убрана под мостовую, но кое-где двери домов и сегодня выходят прямо на узкие мостики над водой.
Центр города, Альтштат, ограничен чертой, по которой когда-то стояли крепостные стены. Сами стены не сохранились.
От них остались только пять совершенно разных по стилю ворот и несколько сторожевых башен.
За стенами, как и положено уважающим себя и богатым ганзейским купцам, горожане прорыли ров и заполнили его водой.
Эта конструкция средневекового внутреннего города и сегодня прекрасно просматривается на любой туристической карте.
Правда, сейчас ров больше напоминает небольшую речушку, но паутина каналов придает Аугсбургу особый шарм, разбавляя атмосферу сонного болотца озорством живой воды и наполняя кривые улочки воспоминания о вольном ганзейском прошлом, походах «за три моря», порывах ветра, раздувающих паруса торговых судов и потоке золотых гульденов, льющихся в аугсбургскую казну.
И все равно самое первое и самое сильное впечатление от воскресного аугсбургского утра — тишина. Тихо везде: у вокзала, на Ратушной площади, в скверах и на маленьких уютных улочках.
Тихо так, как будто в городе вообще никто не живет, так, словно попал в какую-то огромную и давно заброшенную киношную декорацию.
Изредка и почти бесшумно пробежит где-то в дали трамвай, да какая-нибудь старушка прошмыгнет со своим бобиком куда-то вглубь царства пустых улиц и закрытых кофе и снова слышно только как ветер перебирает опавшие листья.
В этой тишине особенно громко звучит разноцветный осенний марш. Красные клены и золотые плющи, зеленые ивы и всё-еще ярко-оранжевые настурции сливаются в единый оркестр, гремящий красками и осыпающий золотом ковер изумрудной травы.
Осень бодро марширует по Аугсбургу, отбивая звонкую чечетку по булыжным мостовым и входя в диссонанс с меланхолией сонных улиц.
Она единственная живет в этом городе на полную катушку, рубит с плеча, пылает, бурлит красками и будоражит горожан яркими всполохами красок и колкими порывами северного ветра.
Осень, как по клавиша, пробегает по кирпичным ребрам Мариендом и искоса взглянув на табличку, требующую тишины во время службы, замирает в недоумении.
И права, кто бы мог здесь шуметь? Даже бронзовые путти у стен собора заняты не озорством, а чтением.
Фонтан у ног самых почитаемых аугсбургских святых уже уснул до весны. И только младенец, чудесно спасенный святым Симпертом из пасти волка, пытается дотянутся до золотого кленового листа.
Сонное царство! – фыркает осень и марширует дальше, строя рожи надутому, словно индюк, имперскому орлу на Ратуше, насвистывая что-то отрывистое у музея Брехт и сбиваясь на Турецкий марш у дома Моцартов, заметив краем глаза, что он едва не перещеголял её наряд своими карминными стенами.
Осень швыряет в васильковое небо охапки желто-красной листвы и сломя голову несется дальше к аугсбурским фонтанам Меркурию и Геркулесу, чтобы рассказать им, как хороша в эту пору Афина и как подходит к её бронзовой коже медный и золотой.
И только у Фуггерая осень немного замедляет шаг, переходя с марша на медленный вальс. Не мудрено. Ведь если Аугсбург – сонное царство, то Фуггерай это самая тихая из его спален, где даже ветер старается красться едва-едва касаясь листвы, чтобы не потревожить местных обитателей.
Если серьезно, то Фуггерай — это самое старое в мире социальное поселение. Основано оно было в 1521 г. одним из богатейших европейских купцов Якобом Фуггером.
Создавалось это поселение для людей бедных, но благочестивых. Платой за жилье был 1 рейнский гульден в год и три ежедневных молитвы в день о душе основателя поселения.
Сейчас это 8 переулков и 67 домов, живущих своим мирком за высокими стенами. Интересно, что и сегодня годовая плата за проживание здесь составляет чуть меньше 1€, не включая коммунальных платежей.
А вот посещение этого богоугодного местечка обойдется любопытствующим в 4€. За эти деньги можно побродить по тихим улочкам, посетить демонстрационное жилье, церковь, музей и бункер времен Второй мировой войны. В общем, зайти сюда стоит, но надолго не задержишься.
Воскресным утром на улочках Фуггерая нет никого, кроме нескольких туристов. Поэтому можно только догадываться, что за контингент обитает здесь сейчас. Отчасти это можно сделать по «припаркованному» у дверей транспорту.
Вот на этой меланхоличной ноте мы и попрощаемся с тихим Аугсбургом и его неугомонной осенью.
Нам пора обратно в Мюнхен, а аугсборгская осень снова будет маршировать по тихим улочкам, кидать в окна добропорядочных бюргеров охапки золота и меди и будоражить воспоминания о вольном ганзейском ветре, имперских орлах и великих битвах.
Может быть, в этом городке и нет ничего особенного, но уж очень хороша тишина на его улочках, особенно в те мгновения, когда её взрывает красками громогласный осенний марш.
