День первый. Встреча
Уставший экипаж «Мазая» причаливает в гавани Гётеборга. Суточный переход с ветром в 25 узлов сильно измотал матросов и, особенно, капитана. Лучи скрывающегося солнца мягко отражаются от белого корпуса двеннадцатиметровой яхты. Швартовы закреплены, судно мерно покачивается вместе с плавучим причалом. Я впервые ступаю на борт учебного корабля с поэтичным названием “Мазай”, и с облегчением сбрасываю тяжелый рюкзак с плеч. Пожитки, еда, алкоголь оттягивали их в течение последних трех дней. Теперь я могу вздохнуть свободно и выложить всё в трюм.
Утром следующего дня мы провожаем домой счастливых загорелых ребят, в течение двух недель исследовавших фьорды Норвегии. Наша команда пойдет южнее, между шведских и датских островков, и высадится на польском берегу. Миша, Наталья, Глеб, Евгения и я. Мы незнакомы друг с другом, но кое-кто приехал по парам. Программисты, электрик и даже ученый есть в нашей компании. Так совпало, что все мужчины отрастили бороду. Наверное готовились, как и я, книгами Джека Лондона, Эрнеста Хемингуэя или Тура Хейердала.
Мазай является прогулочной лодкой типа “Фламинго”. Узкая, вытянутая, с острым носом, она смахивает на свирепую акулу и довольно быстроходна. В названии яхты отражена ее суть. Мечтатели и романтики тянутся к ней, спасаясь от будничной, надоевшей маеты. А капитан собирает их и переправляет с одного берега жизни на другой. И знакомит с ветром, морем и парусным спортом.
Новоиспеченные матросы нетерпеливы в предвкушении выхода. Море! Оно так манит и пугает человечество с тех пор, как люди обрели способность мыслить. На утлом суденышке оказаться среди бушующих волн, что может быть более захватывающим? Но капитан не спешит. Он чинно и размеренно проводит инструктаж по технике безопасности, рассказывает о возможных чрезвычайных ситуациях, о быту на борту, раскладывает привезенные нами продовольственные запасы. Его зовут Тимофей. Высокий, сильный, харизматичный парень с прической племени ирокезов. Родившись в стране, не имеющей выхода к морю, Тим, не смотря ни на что, стремился к нему. За его плечами сотни миль, пройденных на байдарках, лодках, шверботах, яхтах. В 2008 году на фрегате “Штандарт” он встречает настоящую королеву Дании на борту. В 2013 пересекает Индийский океан, минует восточное побережье Африки и достигает Средиземного моря. В конце концов наш капитан начинает собственные проекты “Полюс 375” и “Учебный корабль.” Местами он довольно суров и резок, но в море это залог выживания. Правильно и четко отдать команду и прекратить панику в экстремальной ситуации – вот его задача.
Долгожданный, волнующий момент настает: Тимофей уходит в офис гавани узнать о погоде, а вернувшись, приказывает:
— Приготовиться к отплытию!
Грота-гика-падла-шкот
На палубе начинается суета. Все бегают, переодеваются и вооружаются фотокамерами. Наконец отдается последний швартов, и Мазай под характерный дизельный рокот выходит из залива. Крошечные лодки и огромные паромы, деревянные шхуны и военные корабли проходят мимо. Тимофей следит за фарватером и расходится с ними по специальным правилам морского движения. Акватория наполнена небольшими островами и еле выступающими из воды рифами. Мы заходим в небольшую гавань, чтобы заправиться соляркой и газом. На стоянке причалены суда под шведскими, норвежскими, изредка немецкими флагами. Над Мазаем полощется уже повидавший виды флаг Швеции, места его регистрации. Капитан с сожалением говорит о том, как было бы круто ходить под родным беларуским стягом. Но сколько нужно для этого пройти кабинетов, пооббивать порогов! Бесчисленные слуги государевы закопались в бумажках и правилах, и все, что они должны и умеют делать – это, к сожалению, запрещать.
На ночь мы прибываем на маленький остров Схумансольмен.
Пока дежурный готовит ужин, я ухожу посмотреть на жителей, их дома и улицы. На острове нет ни одного автомобиля или мотоцикла. Они запрещены. Зато лодка наверняка есть у каждого. Люди передвигаются на велосипедах и мопедах с тачкой, прикрепленной спереди. В ней перевозят не только грузы, но и пассажиров. Дома окрашены в светлые цвета и отделаны деревом. Здесь можно с кем угодно завести разговор, и он найдет время для тебя, а диалог будет сопровождать улыбкой.
Следующий день освещен ярким солнцем, и в бухте становится жарко. Но я знаю: на открытом ветру просторе будет все равно прохладно. Экипаж в прекрасном настроении. Мазай отчаливает и выходит в море. Капитан, найдя подходящее место без рифов и кораблей, поворачивает яхту против ветра. По команде мы расчехляем грот, поднимаем грота-фал, травим топенант, натягиваем гика-шкот. На палубе неразбериха и толкотня. Стараемся выполнять все, что говорит капитан, но плохо, не слаженно. Команда прошла всего несколько уроков на Минском море. Волна небольшая, ветер слабый и встречный. Острый нос яхты врезается в воду, оставляя брызги по бокам. Паруса выставлены и курс взят. Идем в лавировку на юг, меняя галсы. Команда усаживается в кокпите отдышаться. И вдруг сознание улавливает что-то непривычное, странное, но довольно цепкое — это качка. У людей разная на нее реакция. Некоторым становится надолго очень плохо, другие не реагируют совсем. Но проявляться может у всех, даже опытных моряков.
— Когда я участвовал в Tall Ship Races, — говорит Тимофей, — нашим капитаном был матерый фин. Однажды, возясь со стакселем на носу (а качало тогда не то, что сейчас), он отвернул голову от ветра, срыгнул, тут же вытерся и продолжил работу. Еще говорят те, кто достаточно пьет, качку переносят легко. Но это не аксиома.
На борту легче — можно посмотреть на горизонт или закрыть глаза. Вот дежурному готовить обед стоит немалых усилий. А поход в гальюн превращается в отдельное приключение. Я сгибаюсь в три погибели, чтобы зайти внутрь. Проделываю там необходимые операции с открытием клапана, закачкой воды, затем слитием. При этом маленькая, замкнутая, темная комнатка качается по всей плоскости, и мозг не может предугадать, куда меня наклонит в следующий момент.
К вечеру ветер утихает, мы снимаем паруса, и идем под мотором ближе к берегу. Вдали виднеется старая крепость, а навигатор показывает несколько миль до гавани рядом с ней. Оставляя красные буи по левую сторону, зеленые – по правую, Мазай входит в марину. Предзакатное солнце золотит ветряные генераторы электрического тока и огромный док с кораблем внутри.
Свободных мест не находим. Вынуждены становится на чужое, обозначенное красным квадратом. Благо, никто не прогоняет. Местные подходят и говорят, что хозяина сегодня не будет.
Накопившаяся за день усталость отражается на обветренных лицах. Кажется, откуда она берется? Палуба маленькая, не набегаешься. Сон одолевает быстро, а проходящие мимо суда раскачивают яхту, как колыбель.
Бейдевинд
Испокон веков моряки полностью были во власти погоды. Вот и нам она диктует, пойдем ли с комфортом или без, и пойдем ли вообще. Уже который день море лояльно спокойное, а южный ветер разгоняется до 10 узлов и дует в нос. Временами Балтика напоминает Минское море. Идем в лавировку курсом бейдевинд. Это курс, при котором судно двигается под острым углом к встречному ветру. В раннем средневековье европейцы заимствовали у арабов косой или латинский парус. Главное достоинство и преимущество такого паруса состоит в том, что он позволяет судну двигаться против ветра, лавируя галсами, то есть, подставляя встречному ветру то один, то другой борт. Направление встречного ветра начинается с 20 градусов от фронта. Поток воздуха формирует разность давлений, что приводит к ускорению движения воздуха в верхней части паруса и появлению подъемной силы, как и у крыла самолета.
Вечером четвертого дня путешествия Мазай огибает высокий лесистый мыс с маяком и парой домиков, уютно расположенных в гористой местности. Пейзаж привлекает не только наш взор на горы, но и взгляды людей с той стороны. Эти маленькие точки выдают себя вспышками фотокамер. Они фотографируют нашу яхту на фоне заката. Уже в потемках швартуемся в бухте симпатичной деревеньки Мёлле, раскинувшейся на холмах. Очень уютно и красочно выглядят шведские села. Все в светлых тонах. Несмотря на близость к северу, почти каждый дом имеет открытый балкон или веранду.
После ужина всей командой уходим прогуляться по ночному поселку. Сокращая путь, сворачиваем в узкий переулок, ведущий вверх по холму, и неожиданно натыкаемся на лежащего в густой траве пожилого мужчину.
— Дышит?
— Вроде да, — отвечает Миша, положив руку ему на грудь.
— Mister, do you need help?
— I am drunk, — еле ворочая языком, отвечает тот.
— Do you need help? – настойчиво повторяет Михаил.
— I think so, — немного подумав, отвечает мужчина.
Девчата уже стучатся в соседний дом, просят вызвать полицию или какую-нибудь помощь. Выходит подтянутый швед лет пятидесяти и звонит кому-то. Закончив разговор, беседует с лежащим. Затем обращается к нам и объясняет, что все нормально, это местный пьяница, а полиции в округе нет. Это удивляет, как и то, что в дупель пьяный сонный пожилой человек отлично разговаривает на английском языке.
Мы возвращаемся на яхту и засыпаем под громкие песнопения нетрезвых датских яхтсменов. И никто их не успокаивает и не предъявляет претензий. Полиции ведь здесь нет.
Посещение датской столицы
Дождливым серым утром наше судно берет курс на Копенгаген. Море между Швецией и Данией сужается, и всем становится теснее: волны и ветер усиливаются, а траффик увеличивается в разы. Здесь надо быть осторожным. Под нервные возгласы капитана команда оповещает его о судах, маяках и буях вокруг нас.
— На 9 часов огромный сухогруз, расстояние две мили! – громко информирует всех Глеб.
Выбрав момент, Тимофей выкручивает румпель до упора, и Мазай пересекает фарватер, прижимаясь к датскому берегу. В самом узком месте ширина пролива достигает 4 км. Здесь на небольшом мысу находится изящный средневековый замок Кронборг. Он был построен в 1585 датским королем Фредериком Вторым в стратегически важном месте, чтобы собирать пошлину с кораблей, покидающих Балтийское море. Всемирную известность замок приобрел благодаря пьесе Шекспира «Гамлет, принц датский». Именно здесь задавался он вопросом: «Быть или не быть?» В настоящее время Кронборг является резиденцией датских королей. Они устраивают здесь свадьбы, балы и принимают высоких гостей. В это же время его посещают тысячи туристов.
Пролив расширяется, волны утихают, кораблей становится значительно меньше. Вдали, в предзакатной дымке виднеется Эресуннский мост между Швецией и Данией. Это грандиозное инженерное сооружение длиной почти 8 км и высотой 57 м над уровнем моря. Начинается он тоннелем, если ехать из Дании, и на искусственном острове Пеберхольм выходит на поверхность. Рядом с ним сотни ветряных электрогенераторов, закрепленных прямо в море. Их обходят неуклюжие паромы, высотой с 10-этажный дом.
К пристани подходим уже после заката. Солнце садится медленно, окрашивая береговую линию с дымящимися трубами в яркие непривычные цвета. Низкие облака становятся серо-оранжевыми. Они напоминают еле подсвеченную перину, плавно опускающуюся на землю.
За неделю швартовке наш экипаж так и научился. Тянем не туда или не к месту, путаемся в узлах и петлях. На двойку, или нет, даже не подлежим оценке. Моряки, капитаны, шкипера принимают незнакомцев именно по причаливанию. Так же, как водители по парковке.
— Как рыбак каждый вечер швартуюсь, блин! – ругается кэп.
В столице Дании мы проводим два увлекательных дня, полные впечатлений, вдохновения и вовлеченности в местный колорит. А по вечерам наблюдаем затяжные красочные закаты. И несмотря на трагичные и в то же время веселые трудности с банками и хозяином гавани, мы собираемся и идем дальше.
Ночной переход
Выходим под проливным дождем. Через милю нас обгоняет скоростной катер, и мчит куда-то за горизонт. По левому борту оставляем Эресуннский мост, по правую – шеренгу ветряков. Облака расходятся, и выглядывает ласковое солнце. В некоторые места на Земле хочется вернуться снова, и я бросаю монету прямо в море.
Наконец подул попутный ветер, и мы поднимаем паруса. Мазай кренится и в полной тишине следует заданным курсом. Наталья сегодня рулевая, она держит курс и следит за компасом. Ветер и волна давят на руль и постоянно пытаются сбить с направления. Держа румпель, чувствуешь давление на него, нужно сопротивляться или подстраиваться, чтобы стрелка компаса показывала нужный курс. Бывает, забудешься и свернешь в сторону на 10 градусов. Грот заполощется, стаксель перекинется, и капитан недовольно заворчит на рулевого.
Женя экспериментирует с гротом. Отпустит, передвинет погон гика, посмотрит на колдунчики, затем обратно. Постановка паруса зависит от того, под каким углом и с какой силой дует ветер. Это целая наука, и мне, например, так и не удалось ее познать за это короткое путешествие. Малейшее изменение формы грота или стакселя влияет на скорость. Небольшой поворот на пару градусов – и снова настраивай паруса. Ветер надо чувствовать, он тоже разный.
Миша сел за мачтой, где хороший обзор, и сам он не мешает рулевому. Глеб практикует вязать узлы. Я лениво фотографирую, и вдруг невдалеке показываются два плавника. Рыбы выныривают, согнув спины дугой, совсем как дельфины. Я несколько раз замечал их, и все они двигались парами. Из-за глобального потепления млекопитающие, которых раньше не было в северных морях, стали здесь появляться.
Под парусом идти приятно. Ничто не тревожит слух. Никаких искусственных звуков. Только ветер в ушах и плеск волн. Сегодня нас ждет ночной переход.
Дежурить в этот день было нелегко. Обычно в обед мы перекусывали бутербродами, а вечером на стоянке уже варили что-нибудь. В качку, стоя на одной ноге, другой качая воду, я резал, мыл, кипятил и снова мыл, набивая шишки о дубовую обивку камбуза.
Середина августа, и солнце садится уже в полдесятого вечера. Вода становится похожей на искривленный лист латуни, создавая ощущение твердости. Тьма наступает, звезды потихоньку набирают яркость. Господи, сколько их на небе! Отчетливо виден Млечный путь, Андромеда, Персей, Близнецы и множество других созвездий. И время года такое, что от неба не оторваться: метеориты бомбят нашу атмосферу и каждую минуту по одному и несколько штук, сгорая, они оставляют белые линии на черном небосводе. Рулевой держит курс натурально по звездам, ведь других ориентиров ночью нет, а компас не видно, он не подсвечивается.
— Теперь я понял! – ликует Михаил, — именно моряки и другие путешественники дали названия созвездиям. Это ночные указатели пути. Часами наблюдая, они находили причудливые фигуры, и давали им имя, как бы благодаря за услугу.
Оборачиваюсь вокруг. По всему горизонту расположились красные, зеленые и белые огоньки, будто нас окружили. Если увидишь красный или красно-зеленый огонь – дай знать капитану, это значит, что судно идет на нас или пересекающимся курсом. Беспрестанно смотря в бинокль, мы научились различать сухогрузы, рыболовецкие суда, паромы и маленькие яхты, вроде нашей. Однажды я увидел ярко-синие, кислотные фонари. Это была дискотека на пароме, следующем в Швецию.
— В 2013 довелось идти вдоль сомалийского берега. — рассказывает Тимофей. — Изо всех сил старались проскочить побыстрее. Ночью огней не зажигали, пиратов там пруд пруди. Как видите, живой, — натянуто улыбнулся он в конце.
Ночь в открытом море… Тысячи «светлячков» на небосводе и черный, движущийся великан под кормой. Кажется, вздыбится бездна, разверзнуться волны, и огромный уродливый спрут схватит и проглотит лодку. Я ощущаю дыхание морского дьявола. И начинаю понимать древних людей, сочинявших истории о морских чудищах. Они боялись неизвестного подводного мира. А ночью страх, фантазия и плохая видимость создавали «шедевры» в виде устных сказок и рисунков на картах.
Сменяя друг друга в качестве рулевого и наблюдающего, мы коротаем ночь. Начинается не менее великолепный рассвет. Едва зардев, небо очень медленно светлеет. Вот уже и звезды гаснут, и видимость хорошая, а солнца все нет. Медный горизонт покачивается на волнах, и первые лучи начинают освещать верх четырнадцатиметровой мачты. Ее белый цвет приобретает желтоватый оттенок, который опускается вниз, к людям. На лицах появляется улыбка, в усталых глазах отражается радость. Огненный шар будто выталкивается морем и тянется ввысь.
Мы прибываем в польский Щецин. Время пролетело незаметно. Я покидаю яхту с полупустым рюкзаком, в последний раз она выталкивает мою ногу носом. Кранцы защищают борт, швартовы растянуты по четырем сторонам. Мазай выглядит одиноким. Море еще долго не отпускает меня. Земля и стены покачиваются из стороны в сторону, мозг уже отказывается принимать неподвижность земной коры. В очередной раз жизнь мне показывает, как чудесно, полезно и приятно путешествовать по нашей прекрасной планете! Я загадываю желание, бросая монетку: «Эх, по морям, да в кругосветку»…
